За рекой Гозан

– Хорошо, – сказал Гондофар. – Греки были объединены при Искандере Румийском, да, завоевали полмира – и что? Время не пощадило ни их самих, ни греческую культуру на завоеванных землях. Кстати, он ведь из Македонии, а значит, для греков – варвар. А теперь ими управляю я. Тогда чем я отличаюсь от него?

Тахмурес отмалчивался, делая вид, что поглощен едой. Он был воином и хорошо дрался, а ученые разговоры вести не умел. Но начитанность брата его сильно удивила – так вот чему он учился у Ипполита.

Наконец, заметив, что посол заскучал, царь перевел разговор на другую тему.

– Пора о деле. Мы с Гераем заключили мир еще зимой. Что привело тебя сюда… или он хочет мне что-то сообщить?

– Отец просил передать, что останется верен слову.

– Хорошо, а я со своей стороны окажу Куджуле должное уважение. Ты будешь участвовать в играх?

– За меня остается он, – Тахмурес хлопнул брата по плечу.

– Пойдешь домой? – продолжал расспросы хозяин.

Теперь предстояло самое трудное: Тахмурес должен сообщить, что двинется за пределы Паропамиса, не раскрывая, куда именно. Гондофар – союзник парфян и, если заподозрит неладное, то не пропустит посольство к Синдху. Из Барбарикона кушан собирался на корабле пересечь Индийское море, чтобы добраться до Александрии Египетской и отплыть в Рим. В Александрии он должен быть до начала месяца Атар[39], когда закрывается навигация по Средиземному морю, так что времени в обрез.

– Нет. Отправлюсь через Брагуйские горы[40] за Синдх, в Пайтан, столицу Андхры, чтобы встретиться с царем Пулумави из династии Сатаваханов[41]. Отец поручил мне договориться о поставках черного перца, пряностей и сахари – тростникового меда. Ты сможешь брать с караванов хорошие пошлины. Герай просил в знак дружбы не задирать их слишком высоко – золото и так потечет в твою казну рекой. Надеюсь, ты позволишь мне пройти через твои земли?

Это был удачный ход. При упоминании о золоте глаза Гондофара зажглись алчным огнем.

– У нас говорят: каждый смотрит в свой карман. Но я поступлю как добрый сосед, Герай не останется в накладе. Когда ты вернешься, мы обсудим размер пошлин.

Аудиенцию пора было заканчивать. Гости поблагодарили царя, после чего в сопровождении стражников отправились в предоставленные покои.

Как только их шаги смолкли, в опустевший зал вошел воин, молча встал за спиной Гондофара. Тяжелый, такой же, как у отца, взгляд из-под густых бровей, борода заплетена в толстую короткую косу, а обритое темя иссечено ритуальными шрамами.

Не оборачиваясь, царь задумчиво произнес:

– Боги снова помогают нам. Купцы из Эрши[42] сообщили, что Герай серьезно болен и долго не протянет. Такой момент упускать нельзя. Оба наследника у нас в руках…

Лицо Гондофара вдруг стало жестоким, казалось, он решился.

Искоса взглянув на сына, резко бросил:

– Вот что, Пакора, через пять дней игры. Подумай, как помочь младшему щенку неудачно свалиться с лошади. О старшем я позабочусь сам. Путь до Андхры неблизкий, по дороге всякое может случиться. Это мои земли! Когда Герай умрет, наследовать трон будет некому. Начнется борьба за власть, мы воспользуемся неразберихой и нападем первыми. А пошлины… Завладев Кушаншахром, я получу неизмеримо больше.

– Отец, ты дал слово…

Гондофар затрясся от бешенства и грохнул кулаком по столу. С перекошенным лицом, глядя снизу вверх на сына, заорал:

– Кто ты такой, чтобы попрекать меня? Слово – это оружие. Дал его – прикрылся как щитом, а забрал – все равно что всадил меч в грудь врага. В бою все средства хороши! Ты мой наследник, подумай, кем ты хочешь стать – данником Артабана и Герая или хозяином земель от Синдха до Сырдарьи, с которым будут считаться.

Пакора выслушал тираду отца с каменным выражением лица.

Отпустив сына движением руки, царь грузной походкой усталого человека отправился в спальню.

4

Спустя два дня Тахмурес отправился в путь.

– Гость до трех дней дорог, – сказал он, прощаясь с Гондофаром.

Царь выписал посольству дорожную тамгу, но почетный конвой не предложил. Он не стал задерживать кушан: чем раньше те покинут пределы столицы, тем скорее он сможет осуществить свой план. Перспектива разделаться с сыновьями Герая, чтобы после его смерти захватить земли по правому берегу Амударьи, пьянила лучше вина, возбуждала до дрожи, до сердцебиения, наполняла восторгом. Скоро все несметные богатства Кушаншахра достанутся ему, потянутся в Бактру караваны с самоцветами, нефритом и лазуритом…

В последний перед играми день Куджула и Октар с рассвета находились в царской конюшне, где для их лошадей выделили стойла. Помещение отличное: светлое, с высоким потолком, переборки из дерева, пол устлан сухой просяной соломой.

Куджула проводил здесь почти все время после приезда, ухаживая за гнедой аравийской кобылой и караковым степным тарпаном.