За рулем чужой жизни

И поэтому я ненавижу утро. Пробивающийся через окно солнечный свет говорит, что вот он, еще один бессмысленный день.

Не знаю, рано или поздно в двадцать один год задумываться о смысле жизни. Но одно я точно знала: в моей жизни не было никакого смысла.

Мать умерла, когда мне было десять, но я почти ее не помню. Только лицо, которое возникает передо мной, когда мне плохо, когда глаза больше не могут сдерживать в себе всю соленую влагу. Наверно, только ей я была по-настоящему нужна. Ее сияющие глаза могли заставить меня искренне смеяться, а душу греться. Но один раз я легла спать, а утром мне сказали, что мамы больше нет. Неожиданный приступ эпилепсии во сне, и никто не смог ей помочь. Папа уехал на конференцию в Мадрид, а вся прислуга спала и не слышала, как в одной из комнат задыхается моя мама. После этого я долго мучала себя и боялась заснуть. Думала, что я тоже не проснусь. Так не стало самого дорого мне человека. Не стало частички меня.

Больше никого не было рядом. Отец постоянно пропадал на работе, “создавал красоту”, как он говорил. В то время, когда его не было в Центре, он был в разъездах на медицинский конференциях и форумах. А я оставалась со старшим братом, которому было не до меня, так как он только входил в подростковый возраст, и возня с младшей сестрой никак не вписывалась в его планы. Каждый из нас жил своей жизнью. Вот только он стал гордостью отца, тем, кто продолжит его дело, которое он по камешкам выстраивал своими руками долгие годы. Высшее образование за границей, грандиозные планы на будущее, положение в обществе – все это было у Вадима. А что у меня?

Университет я закончила только благодаря деньгам отца. Выбрать, с чем связать будущие, мне никто не дал, поставив перед фактом, что учиться я буду на медицинском. И отцу было наплевать, что это совсем меня не интересует. Где заплатил, там я и оказалась. А я же хотела рисовать! Когда об этом услышал Виленский старший, из дома тут же были выброшены все краски. Брат тоже не помог. Из своей заграницы ответил через месяц, после того, как я его попросила поговорить с папой. Тогда все документы на поступление уже были оформлены.

И что теперь? Я прожгла четыре года своей жизни впустую, а впереди еще магистратура и аспирантура. Папа реально думает, что я вытерплю еще несколько лет этого бреда. Вот только, как я должна получить степень, если даже бакалавриат остался для меня легким мазком в памяти.

Разбудил меня телефонный звонок. Дотянувшись до телефона, я уже обдумала все способы, как надрать одно место звонящему. На заставке высветилась фотка Кирилла.

– Алло.

– Кто там в такую рань? – пробурчал за моей спиной вчерашний незнакомец, имени которого я так и не узнала.

– Мой парень, – в голосе читалось явное раздражение.

– Привет, красавица, – сонно проговорили на другом конце трубки. – Смотрю, ты хорошо провела ночь?

На заднем фоне послышался женский голос. Я усмехнулась.

– Не хуже, чем ты. Передай привет той горячей брюнетке и скажи, что у нее были зачетные красные трусы, которые просвечивали сквозь кусок занавески, что она на себя напялила.

– Заметано! – Кирилл рассмеялся, а вот та самая брюнетка рядом с ним что-то недовольно проворчала. – Ты тоже передавай привет своему. И не забудь упомянуть, что я все равно лучше него в постели.

– Ага, давай, – сказав это, я отключилась.

– Что сказал, эм… твой парень? – брюнет не собирался вставать.

– Передал тебе привет.

Глаза брюнета расширились.

Я выскользнула из кровати и попыталась найти глазами платье, которое папа назвал огрызком тряпки, что невозможно носить и называть одеждой.

– Я первая в душ.

Пока я стояла под ледяными струями воды, он не соизволил одеться и стоял у кровати в одних боксерах. Выйдя из ванной комнаты, довольно улыбнулась, оглядев брюнета с ног до головы.

– На тумбочке, – ухмыльнувшись, кивнул он. – Купи себе еще одно такое сексуальное белье, а то, я, кажется, разорвал его вчера. И еще что-нибудь. Там хватит.

Преодолев расстояние между нами, я нежно поцеловала его в губы, потянув за волосы на себя одной рукой, а второй дотянулась до двух стодолларовых купюр.

Быстро нашарив в сумочке кошелек, раскрыла его и под изучающим взглядом парня быстро достала оттуда три стодолларовые купюры. Пока он непонимающе смотрел на мой кошелек, я соединила мои деньги с его и сунула прямо к нему в боксеры.

– Спасибо, ты был хорош. Не самый лучший, но на среднячок пойдет. Удачи!

В этот момент в дверь как раз постучали. Быстро открыв ее, я увидела Кирилла с самодовольной улыбкой на губах. Дверь номера за ним была тоже открыта. В проходе стояла девушка в полотенце и звала Кирилла обратно в комнату. Он не обращал на ее слова никакого внимания. Резко притянув меня к себе, Марсаков впился в мои губы, каждым движением углубляя поцелуй.

– Ладно, ребят, мы пошли. Пока! – кинул он напоследок ошарашенным парню и девушке, все еще стоящим в проходах в номера, и потянул меня в сторону лифтов.

ГЛАВА 3

Одна капля лжи портит океан доверия.

АННА

– Оно роскошное, дорогая!