За секунду до выстрела

А уж с женщинами проблем вообще не было никаких и никогда; к каждой он чисто интуитивно находил нужный подход и вербовал так виртуозно, что иногда сам себе удивлялся. Немногие посвященные коллеги только посмеивались: «Дал же Бог талант человеку. Нам бы хоть половину — не агентов вербовать, а просто баб клеить. А он весь в своих служебных проблемах».

Вот и теперь очень кстати подвернулась эта рыжая девчонка-журналистка. Только нужно будет её поближе подтащить к пресс-группе Белого дома, в состав которой теоретически должен входить террорист. Теоретически, потому что только для этой группы будут кое-какие привилегии, то есть возможность подойти максимально близко к президентам.

Если бы он мог одним своим присутствием гарантировать, что никаких эксцессов не будет! Тогда — под любым предлогом! — приклеился бы к Рейгану намертво, в сортир бы с ним ходил, честное слово. И не такое приходилось делать, ничего, пока не умер. Не нравится — иди на другую работу. Легко сказать — иди. Эта его проклятая работа, точно любимая женщина, даже если она и подлая и не всегда чистая и непредсказуемая, все равно, как у Высоцкого, «плевать на это, очень хочется», и другой никакой не надо.

«Женщина, женщина… Она ещё не женщина, рыжая эта. И проблема, главная проблема заключается в том, что времени почти нет. А так именно то, что необходимо: неглупа, наблюдательна, обладает хорошей реакцией, профессию свою любит самозабвенно, тщеславием наделена в меру, да и на иностранных языках вроде бы лопочет».

Как просто было все это выяснить, даже не заглядывая в подготовленную на следующий день справку! Точно ведь, болтун — находка, причем не только для шпиона. И все должно получиться, на предложение оказать помощь органам госбезопасности отказа он не получал никогда, и результаты не заставляли себя ждать. Так что и тут осечки быть не должно. Но время, черт побери, время! И ещё что-то, что мешало ему сконцентрироваться и четко определить стратегию поведения с этой пигалицей.

Хотя зачем изобретать велосипед? Если он мог найти подход к зрелым и далеко не глупым людям, неужели нужно ломать голову над тем, как охмурить зеленую девчонку? Вот именно — девчонку. Заморочить голову ребенку, втянуть его во взрослые игры с непредсказуемым исходом, а потом в случае удачи поощрить конфеткой. А в случае неудачи? Черт побери, неудачи быть не должно! У него никогда не бывает неудач и теперь не будет. А когда вся эта история закончится, он найдет способ деликатно и тактично отодвинуть эту девочку на безопасное от себя расстояние.

«Интересное кино получается, — подумал он чуть ли не вслух. — Отодвинуть на безопасное расстояние от себя? Или самому отойти на безопасное расстояние, чтобы не заиграться? Только, кажется, я сам бы хотел заиграться, хотя это и смешно. Будет эта рыжая работать на меня или не будет, я должен увидеть её хотя бы ещё раз. Она же совершенно одна, и эта её бравада… Котенок выгибает спину и шипит, думая, что тем самым обеспечивает свою безопасность, а на самом деле…

Вот-вот, поищи оправдания своим прихотям, только этого и не хватало, только этого ещё в твоей биографии не было. А ещё лучше — пойди к генералу и скажи: «В интересах дела мне необходимо сделать эту девушку своей любовницей». В интересах этого дела тебе позволят сделать любовницами все женское население Москвы. Так что даже эта блажь вполне может сойти с рук… Похоже, мне по-прежнему кто-то крепко ворожит. Все, закончили лирику, нужно поработать головой».

Он часто сам себя называл бюрократом. Воспринимая речь на слух, обязательно брал ручку и бумагу и пытался изобразить проблему схематически. То же самое делал и тогда, когда обдумывал предстоящую операцию. Кружки, квадратики, стрелки помогали ему глубже анализировать ситуацию, сказывалось физико-математическое образование. Кстати, в институте ему тоже прочили блистательную карьеру в точных науках, он даже диссертацию написал, только вот защитить времени не было.

Иногда он об этом жалел, иногда — радовался про себя тому, что жизнь сделала такой в общем-то неожиданный поворот, и он из аспирантуры попал в органы. Как она сказала, эта рыжая, когда он пожаловался, что так и не «остепенился»? Что-то вроде: «Лучше все потерять, чем сожалеть об утраченном». Смешно! Что этот ребенок знает об утратах и о нереализованных мечтах?

Еще он любил хорошую бумагу и легко скользящие по ней хорошие ручки. Любил рисовать и когда-то даже писал неплохие картины, ему прочили блестящий успех в живописи, если он профессионально ею займется. А теперь картины валяются где-то на антресолях, некоторые он в свое время раздарил. Не жалко было, нарисовал — отдал. Теперь иногда жалко. «Лучше все потерять…»