За секунду до выстрела

Славин кивнул Подрезову, и они вместе направились в спальню. Осмотр места происшествия уже заканчивался. Владимир Михайлович спросил эксперта:

— Нашли что-нибудь на ящиках, где деньги лежали?

— Да. На обоих ящиках много отпечатков пальцев и ладоней рук.

— Не сравнивали следы между собой?

— Нет, надо будет позже попотеть. — Старший лейтенант повернулся к следователю и спросил: — Ванин, сейчас будем откатывать руки жильцам квартиры или позже?

Следователь, очевидно, страдал одышкой, потому что прежде чем ответить, откинулся на спинку стула, несколько раз глотнул воздух и тихо ответил:

— Я думаю, что это надо сделать здесь. Мне все равно придется всех допрашивать, так что время есть. — Он повернулся к Славину: — Как ты считаешь, Владимир Михайлович?

— Чего ж тянуть, давайте сейчас.

Архиепископ, его домработница и понятые — средних лет женщина и пожилой мужчина — непонимающе переглянулись. Для них слова «откатывать руки» были непонятны, и Славин, видя это, пояснил:

— Нам надо сделать отпечатки рук всех жильцов квартиры. Это необходимо для того, чтобы исключить следы, оставленные ими на выдвижных ящиках, где лежали деньги.

Архиепископ поспешно закивал головой:

— Да, да, пожалуйста.

Славин понимал, что времени терять нельзя. Он не стал дожидаться, пока будут закончены составление протокола осмотра места происшествия, допросы и работа эксперта, вызвал из квартиры Подрезова. Прямо во дворе договорились, что Подрезов берет на себя проверку Гиллера, а Славин — Черта, и разошлись.

Владимир Михайлович сразу же поехал к себе в отдел. Позвонил домой. Услышав веселый голос жены, спросил:

— Чем занимаетесь, домашние?

— Ждем главу семейства.

— Обед готов?

— Разумеется.

— Обедайте без меня.

— Случилось что-то? — забеспокоилась Рита.

Владимир Михайлович объяснил причину задержки, положил трубку и сразу же пригласил к себе оперуполномоченного уголовного розыска Петрова.

Славин поручил Петрову разыскать и доставить в отдел Черта, а сам позвонил Купрейчику. Полковник уже был в своем кабинете. Выслушав Славина, сказал:

— Надеюсь, что с этой кражей разберешься быстро. Я собираюсь в отпуск, так что пожелай мне хорошего отдыха. И еще. Я к тебе направляю пополнение — выпускника специальной средней школы милиции. Он скоро будет у тебя. Доложи Горчакову, представь его и вводи парня в курс дела.

— Хорошо, будет сделано.

Купрейчик помолчал немного, словно раздумывая о чем-то, а затем каким-то надтреснутым, необычным голосом спросил:

— А почему ты не интересуешься, кого мы тебе даем?

— Не все ли равно? Я же не знаю выпускников.

— Ошибаешься, дорогой, — Купрейчик выждал немного. — К тебе направлен лейтенант Иван Петрович Мочалов.

— Что?! — Славин подскочил на стуле. — Неужели Ваня? Уже окончил школу?

— А кто же, конечно, он! Как видишь, окончил. Парень стал на место отца, как и обещал.

Славин положил на аппарат трубку и стал взволнованно ходить по кабинету. Новость, которую только что сообщил ему Купрейчик, всколыхнула в памяти все, что было связано с Мочаловым. «Вот и сын Петра Петровича вырос. Ваня оказался настойчивым парнем. И вот он — офицер милиции. Сколько лет я его не видел? Узнаю ли? — подумал Славин. — Как там Татьяна Андреевна? Теперь, когда вернулся Ваня, ей будет легче». Владимир Михайлович вспомнил, когда он с Ритой в последний раз был у Мочаловой. Татьяна Андреевна только оправилась после болезни. Снова с головой ушла в работу, да и домашние дела отнимали немало сил и времени. И Купрейчик с женой часто навещали Татьяну Андреевну и поддерживали как могли.

Из задумчивости Славина вывел негромкий стук в дверь. В кабинет вошел высокий, широкоплечий, черноглазый лейтенант. Он приложил руку к фуражке:

— Товарищ капитан, лейтенант милиции Мочалов прибыл для прохождения службы...

49

МАЙОР ПОДРЕЗОВ

Подрезов искал Гиллера. Он позвонил во все гостиницы, и в «Беларуси» ему сказали, что Гиллер Яков Самойлович действительно проживал в этой гостинице и два часа назад выписался. Подрезов сразу же поехал к Ротмистрову. Тот был дома, и когда открыл дверь, перед майором предстал бедно и небрежно одетый человек. Подрезов сразу даже не узнал в нем потерпевшего. Но Ротмистров смущенно произнес:

— Извините меня за такой наряд, я занимаюсь домашними делами.

Майор, проходя мимо дверей, ведущих в кухню, увидел там на полу различные инструменты, куски фанеры и железа. Хозяин поспешно прикрыл дверь и пригласил Подрезова в комнату. Здесь было уютно и прохладно. После жаркой, солнечной улицы Подрезов облегченно вздохнул, сел и сразу же приступил к делу:

— Я хочу у вас уточнить кое-что в отношении Гиллера. Вы не знаете, когда он уехал?

— Вчера.

— Куда?

— Говорил, что домой, в Москву.

— Как он выглядит?

Ротмистров, запинаясь, начал обрисовывать своего знакомого:

— Ему сорок пять или сорок шесть лет... высокий... человек средней полноты... женатый... у него двое детей.

— Какие у него волосы?

— Темно-русые.

— Глаза?

— Голубые.

— Как одет?

— Белые полуботинки, светлые брюки...

— Рубашка?

— Светлая такая... в полосочку... с карманом.

— Какое у него лицо?

— Круглое, полное.