За синей птицей

— Расскажи нам что-нибудь, Марина-джан, — попросила Вартуш.

Марина нехотя ответила:

— Ничего в голову не лезет. Не до рассказов. Да и не вспомню я ничего. Все позабыла.

— Если знала, так не забудешь, — возразила Маша. — Правда, бригадир, расскажи… Ну, хоть кино какое-нибудь. Чтобы про счастливую любовь. Есть на свете такая любовь — счастливая?

— Есть, — сказала Вартуш. — Я видела. Только каждый человек по-разному ее понимает. Один говорит: счастье — это когда денег много… Другой говорит: какая счастливая — красавица! А третьему никаких денег не надо, и за красотой он не гонится. У нас сосед был. Богатые армяне. Все деньги собирали, на книжку клали. Сами себя считали счастливыми, что у них уже двадцать тысяч накопилось. А сын взял да из дома ушел. Женился на русской девушке, а у нее на лице, как у Маши, веснушки и худая такая, как я… Она у нас врачом работала. Люди говорят: потому ушел, что у него другое счастье. Не надо было ему их тысяч.

Маша мрачно сказала:

— Это страшнее всего, если человек деньги выше себя ставит. Гусиха — так она за деньги все продать может. Хвасталась как-то: «Что мне этот срок, когда у меня припасено столько, что до самой смерти хватит». Врет, наверное… У меня никогда деньги не держались. Сколько заберешь — столько и пустишь на ветер… — Она оборвала себя и замолчала, неподвижно глядя в темный угол, словно там перед ней встали картины прошлого.

— А я все-таки думаю — должно быть для всех людей одно общее счастье, — задумчиво проговорила Вартуш. — Только люди его найти не могут.

— Может, оно, это общее счастье, только во сне и бывает? — все еще хмурясь, отозвалась Маша. — Может, выдумали его люди, чтобы жить было легче? Мне иногда счастливые сны снятся, — продолжала она. — И знаешь, всегда такое снится, чего в жизни никогда не было и быть не может. Вот вчера, например, мне снилось море… А я его никогда не видела. И будто стою на берегу, на душе у меня так радостно, что даже слезы льются. Стою я будто, плачу от радости и вдруг — представляешь? — приподнялась на цыпочки, руками взмахнула и полетела… Говорят, во сне летают только дети — когда растут. А я вчера летала… А потом вдруг неожиданно проснулась. И вижу — опять барак, койки стоят, тетя Васена… Я поскорее глаза закрыла и думала, что опять тот самый сон увижу, а мне приснился наш комендант.

Маша рассмеялась, а Марине вдруг стало вспоминаться что-то полузабытое, далекое. Где-то она читала о счастье, которое бывает только в сновидении. Но где? Об этом так много написано.

— Подожди, Маша… Я сейчас вспомню. Ну, вот вертится в голове… Вспомнила! Знаете, я вам сейчас расскажу одну сказку. Очень красивая и очень умная сказка, только я подробностей не помню… Ну, да это неважно.

— Конечно, Марина-джан, это совсем неважно, — оживленно поддержала ее Вартуш, — если что позабыла — придумай сама.

— Давай, бригадир, рассказывай сказку. Только — чтобы конец был хороший.

— Мальчика звали Тильтиль, а девочку Митиль, — начала Марина.

Мелькают спицы в руках, шевелятся, как живые, серые клубки шерсти на полу, за стеной жужжат самопрялки. Темнеет в углах.

Маша вяжет, не глядя на работу. Руки ее быстро перебирают спицы, делают привычные, механические движения, а удивленные и счастливые глаза смотрят, не отрываясь, на рассказчицу. Она боится пропустить хоть одно слово и пересела ближе к Марине, чтобы следить за выражением ее лица.

Вот мальчик и девочка засыпают в своих кроватках. Тикают стенные часы в убогой хижине… Вот появляется маленькая, сгорбленная старушка с крючковатым носом, в зеленом платье и с красным колпачком на голове.

«Нет ли у вас Поющей Травы или Синей Птицы?» — спрашивает старушка. Но в хижине нет травы, которая умеет петь, а птица в клетке недостаточно синяя. И тогда старушка говорит детям, что им обязательно надо найти Синюю Птицу счастья…

Может быть, Марина и упустила что-то, может быть, в ее передаче было много импровизации, может быть даже, она вносила в эту сказку что-то свое, чего не было у Матерлинка.

Счастье, которое люди всегда ищут, которое они не всегда понимают как счастье, — это счастье не должно быть только во сне. Оно — рядом, в жизни, пусть еще ускользающее, пусть незримое, но здесь, с тобой. Надо только уметь понять, в чем оно, надо только очень стремиться к нему… Общее, большое, огромное счастье, а не то маленькое, убогое, о котором грезит обыватель. Его очень трудно найти, но, может быть, в этих трудностях, в этой борьбе и есть само счастье?

Марине не нравится путешествие детей в Царство Теней, и она не будет рассказывать о нем. Но зато как прекрасно в этой сказке превращение мертвых, безжизненных вещей и предметов, обретение ими души, когда обнажается и проявляется их самая сущность.

Вот оживает Душа Сахара… Вот бросается к Тильтилю восторженный Пес, получивший наконец возможность выразить свою преданность людям словами. Вот падает горящая лампа, и чудесно встает перед изумленными детьми лучезарная девушка — Душа Света.