За точкой невозврата. Полдень битвы

– С Сердюковым или без оного, – сказал генерал Герасимов, – Российская Федерация нынешнего образца не в состоянии содержать полноразмерную мобилизационную инфраструктуру советского образца, склады, полигоны и казарменный фонд, и одновременно проводить перевооружение, улучшать условия службы военнослужащих и повышать их денежные оклады. Сейчас в дееспособном состоянии фактически находятся только те здания и сооружения, которые обычно используются для обучения военнослужащих срочной службы[1].

– Не густо… – сказал президент, который два раза в год подписывал указы о призыве на срочную службу, и потому был прекрасно осведомлен о максимальном объеме частичной мобилизации.

– Можно взять и призвать миллион или два, – сказал Шойгу, искоса посмотрев на президента, – но в таком случае наш обычный бардак превратится в непроходимый хаос.

– Кроме всего прочего, – добавил Герасимов, – боевой состав сухопутных войск на настоящий момент – это двести тысяч военнослужащих контрактной службы, из которых сто пятьдесят тысяч уже находятся в первой линии. Еще сто тысяч солдат и офицеров с боевым опытом пришли к нам с той стороны Врат. Частичная мобилизация практически удвоит состав действующей армии, но только в этом деле есть одна особенность. Солдат или офицер с боевым опытом стоит трех или четырех мобилизованных или как минимум двух контрактников со стажем, много раз участвовавших в больших учениях и проверках боеготовности. Я бы предложил не формировать из мобилизованных абсолютно новых частей и соединений, потому что, как говорит опыт Красной Армии на начальном этапе войны, на первых порах ценность таких полков и дивизий будет весьма сомнительной. Вместо того после прохождения первоначального обучения мобилизованными необходимо наполнять до штатной численности существующие части и соединения, а дивизии, которые в свое время были усушены до уровня бригад, вновь развертывать до их исходного состояния. И в таком случае к моменту окончательного завершения подготовки и боевого слаживания мобилизованных мы будем иметь полностью дееспособную действующую армию, а не как придется.

– И в какие же сроки может наступить эта самая полная дееспособность? – спросил президент. – Я этот вопрос, как вы понимаете, задаю отнюдь не из праздного любопытства.

Герасимов переглянулся с Шойгу и ответил:

– По опыту той же Красной Армии, полной боеготовности новосформированных частей соединений удастся достичь за три-четыре месяца с моменты выхода Указа о частичной мобилизации. В случае, если маршевые пополнения из мобилизованных будут наполнять части действующей армии, этот срок может быть сокращен до двух месяцев, при этом большая часть этого времени уйдет на организационные моменты и первоначальную подготовку на полигоне.

– Не забывайте, товарищи, – сказал президент, – что в ближайшее время американцы попробуют повторить в Европе Уханьскую историю… Или, быть может, я ошибаюсь, и смерть дорогого Дональда Фредовича говорит нам, что в пресловутом Вашингтонском болоте был выбран совсем другой сценарий?

– Мы уже знаем, – хмыкнул Николай Патрушев, – что дорогой Дональд Фредович едва ли был в курсе подготовки к искусственной эпидемии или даже пандемии, а потому для операции, запланированной ЦРУ, его жизнь или смерть имела только косвенное значение. Едва в Европе начнут умирать люди, Америку по соображениям безопасности придется закрывать на карантин, а иначе еще недели через две эта зараза своим ходом доберется и до них. Трамп на это никогда бы не пошел, потому что, как говорил Андрей Рэмович, для него важнее всего деньги, в данном случае прибыли бизнеса, авиакомпаний и прочего. А вот Пенс – не такой упертый. Скажут ему ответственные люди: «Нужен карантин» – и будет карантин, настолько строгий, насколько необходимо. И вот, представьте: в Европе одновременно бушуют и война, и эпидемия, а Америка в это время «в домике», потому что у нее карантин, и отправлять войска до выработки вакцин в болеющую Европу ей никак не можно. И в то же время к нам эту дрянь постараются забросить в как можно большем количестве и напрямую (как и в Китае), а также через возвращающихся из Европы наших туристов.

– Погодите, Николай Платонович, я ничего не понимаю… – взмолился премьер-министр. – О какой искусственной эпидемии вы говорите?