За все уплачено

– Вставай, – сказала она, стараясь не смотреть по сторонам, чтоб не видеть осуждающих и презрительных лиц прохожих. – Вставай, подонок, и пойдем домой. Я тебе там выпить дам. Водки.

– Выпить? Дельно. А где моя машина?

– Какая?

– Знойно-зеленый «жигуленок». Я внутрь студии не въезжаю. Если не угнали, то должен быть здесь.

Нина оглянулась. У тротуаров стояло всего две машины – светлая «волга» и салатовый «жигуленок».

– Глянь налево! Твой?

Перебирая ногами, Воробьев повернулся и блаженно принялся улыбаться.

– Мой, родненький, мой хороший.

– Ключи не потерял? – Нина решила, что муки свои может сейчас закончить быстро и разом. Запереть Воробьева в машине, оставить ему те капли коньяка, которые еще плескались на донышке бутылки, вернуться на студию и отдать ключи Максиму. Пусть дальше разбираются со своим другом, как им угодно.

– Документы, ключи от хаты и авто Воробьев не теряет никогда! – гордо сообщил он, вытащил из кармана ключи, обошел машину, открыл правую дверцу и упал на сиденье, тупо глядя перед собой.

– А где руль? Руль пропал.

– Руль слева! – в полном расстройстве объяснила Нина, мгновенно смекнув, что пьяный идиот сейчас может перебраться к рулю, запустить двигатель и покатиться навстречу уже настоящей и непоправимой беде.

– Давай ключи, – со злостью сказала она. – Живешь далеко?

– Даниловский рынок, Даниловские бани. Между ними.

Нина за время длительных прогулок с Игорьком в коляске уже хорошо ориентировалась в районе и поняла, что жилище Воробьева, как и ее квартира, совсем рядом. Можно было рискнуть довезти, не имея автомобильных прав в кармане. Район спокойный, и шансов с утра нарваться на ГАИ было немного.

– Указывай дорогу, – сказала она уверенно и включила мотор.

Пять лет, что она не сидела за рулем, совершенно не сказались на ее умении. Она вспомнила, что прочла где-то, будто плавать и кататься на велосипеде человек никогда не разучивается. С автомобилем, с его управлением, получалось то же самое.

Она немного все же ошиблась дорогой, прокатилась мимо Донского монастыря, повернула у рынка, оставив его слева, приметила красное здание бани, которое было разрушено и стояло за забором, и в этот момент Воробьев открыл глаза и дико заорал:

– Стой! Приехали!

Нина так ударила по тормозам, что Воробьева швырнуло на ветровое стекло, и каким-то чудом он это стекло не вышиб.

– Ну и водила! – захныкал Воробьев. – Ты что, дрова везешь?

– Хуже дров. Колоду бесчувственную.

– Ладно, вали отсюда.

– Нет уж, – обозлилась Нина. – Если втянул меня в свои делишки, то я должна их до конца доделать. У твоего дома стоим?

– Кажись, так...

– Этаж какой?

– Третий.

– Пошли.

Без лифта по лестнице они вскарабкались на третий этаж, и Воробьев споткнулся дорогой не менее десяти раз. Уже когда он открывал ключами дверь, Нина слышала, что в квартире заливается телефон.

Но Воробьев, сильно и расслабленно шатаясь, прошел в прихожую, миновал первую комнату с телефоном и во второй рухнул на диван.

– Взять трубку? – в спину ему крикнула Нина. – Может, какие важные дела?

– Возьми. Но врагам не отвечай. Врагов убивай. Нина сняла трубку и молча слушала ее, пока не послышался осторожный голос Максима.

– Это квартира Воробьева?

– Да.

– Это вы, Нина? – обрадовался тот.

– Я.

– Все в порядке? Труп доставлен на место?

– Доставлен.

– Очень хорошо, спасибо вам большое. Подождите минутку, с вами будет наш главный редактор говорить.

Нина подождала. Жесткий голос произнес требовательно:

– Здравствуйте, Нина. Говорит Аркадий Андреев. Как он там?

– Терпимо. Думает, что заснет, но сейчас его снова жестоко мутить начнет.

– Дело хуже, чем мутить, – в голосе Андреева зазвучало колебание. – В последний раз он допился до... Как тут вам сказать...

– «Беляка» поймал? – засмеялась Нина.

– Ну да, было нечто вроде белой горячки. Вы не могли бы побыть там часа два, мы освободимся и разом приедем?

– Послушайте, я не знаю, какой вы там начальник, но я всего-навсего уборщица. В мои обязанности вовсе не входит развозить по домам пьяных и нянчиться с ними. У меня ребенок дома на чужих руках и вообще...

– Все правильно, Нина, – ровно ответил Андреев. – Но своими действиями вы сразу попали в нашу «команду». Проще сказать, стали своим человеком. Это, согласитесь, тоже немало. Мы приедем не позже, чем через два часа. Договорились?

– Ладно, – нехотя ответила она и положила трубку. Возиться с Воробьевым ей не улыбалось, и она с любопытством осмотрела квартиру. Через пару минут пришла к выводу, что нечасто в своей жизни видела подобные ухоженные, великолепные квартиры, словно с обложки мебельных журналов. Вся чистая, вылизанная, с еще не вылинявшей и не потертой заграничной мебелью, квартира эта никак не соответствовала облику горького пропойцы, который уже составился в голове Нины по отношению к Евгению Воробьеву. Два японских телевизора и два видеомагнитофона, пара кожаных кресел с высокими спинками, а в большой комнате просторный круглый стол и полдюжины стульев вокруг него. Застекленные книжные полки на всех стенах и яркие цветные фотографии, окантованные медными рамочками.