За землю Русскую

Казалось, последние слова отца Биорна поколебали твердость Александра. Он размышлял. Довольный впечатлением, какое произвели его слова, отец Биорн терпеливо, не выдавая ни взглядом, ни движением того, что его волнует, ждал ответа. Восковые свечи потрескивали и дымились. Со двора доносились громкие голоса дружинников. Наконец Александр оторвал руку от подлокотника кресла, приподнял ее, как бы призывая к вниманию, и сказал:

— Слышал я совет мудреца, ради любознательности своей прибывшего в Новгород, или совет мужа, облеченного доверием, который высказал то, что поручено ему высказать?

— Слова мои подсказаны сердцем и желанием добра тебе и земле твоей, король Александр, — приложив руку к груди, мягко и задушевно произнес отец Биорн. — Но при отбытии моем из Рима я слышал их из уст того, кто имеет власть отпускать грехи и повелевать королями.

— И тебе повелено передать их в Новгороде? Так ли я понял, святой отец?

— Я отвечу — да.

— На торгу, если гость предлагает товар, то берет взамен другой товар или серебро, — сказал Александр. — Рука дружбы не ценится серебром; чем закрепятся слова твои, которые я слышал?

— Тем, что дает покой и счастье, — возгласил отец Биорн. — Дружба апостолической церкви и святейшего престола — это дар брату, дар любви и всепрощения.

— Дары приносят сильным, ища защиты их…

— И тем, кто ослабел в немощи, чтобы вернуть в сердца их мужество, веру в силы свои в битве с язычниками, с черными исчадиями ада и сатаны, — ответил отец Биорн.

— Дружба между людьми скрепляется пожатием руки, — заметил Александр. — Дружба между правителями — крестным целованием и грамотами. Какие обещания Рима будут подтверждены грамотами и клятвой?

— Те, что восстановят мир, послужат единству и прославлению церкви Христовой.

Как ни убедительно говорил папский посланец, Александр не верил его искренности. Он понимал, что папист хитрит; за лестными, но ни к чему не обязывающими словами его скрываются тайные намерения, исполнение которых и есть цель приезда его в Новгород. Биорн оправдывал папскую курию, старался доказать непричастность ее к походам шведов и ливонских рыцарей. Не верилось Александру, будто нынешний папа, от лица которого явился посол, искренне намерен оказать помощь Руси в борьбе с ордами Батыя. Но Александр промолчал о том, что думал. Он давно понял, что папский посланец смотрит на него, как на упрямого, но простодушного и недалекого в суждениях князя. Это было по душе Александру, он искусно продолжал начатую игру. По мере того как развивалась беседа, глаза его становились все более доверчивыми, речь звучала спокойнее и, что не могло скрыться от внимания посланца папской курии, Александр спрашивал и говорил не как русский князь, слово которого решает судьбу города, а словно бы лишь из любопытства к тому, что слышит. Последние слова Биорна, казалось, полностью захватили внимание Александра.

— Те, что восстановят мир, — повторил он. — Но какие обязательства должен я возложить на себя, святой отец?

— Прошу позволения объяснить это, — потупив глаза, скромно произнес отец Биорн.

В ответ Александр чуть склонил голову.

— Прости меня, король Александр, если я отвлекусь к некоторым событиям, случившимся давно, но плоды которых мы пожинаем ныне, — начал отец Биорн. — Почти двести лет минуло с той поры, когда христианская Русь, впав в византийскую ересь, откололась от апостолической римской церкви и подчинилась восточному патриарху. Тяжкая кара ныне постигла Русь. О король Александр, не за грехи ли предков, не за заблуждения ли, исповедуемые и ныне церковью русской, обрушилась кара? Страшен гнев божий, но безмерна и милость. Святейший престол и апостолическая римская церковь, служителем которой предстою я, обладают неисчерпаемыми силами, способными защитить Русь, оказать ей помощь в борьбе с ордами неверных.

— Карою ли за грехи мерять беды наши, святой отец? — сказал Александр, не возражая, а как бы высказывая лишь вслух тревожившие его мысли. — Кровь и пепел городов наших — не это ли ослабило силу Орды и остановило руку хана Батыя, занесенную над городами западными?

Отец Биорн глубоко вздохнул, а когда заговорил, в речи его не слышалось больше ни льстивых, ни угодливых слов, какие расточал он, начиная беседу с новгородским князем.

— С грустью и смирением в сердце выслушал я, король Александр, слова твои, будто жертвы, понесенные Русью, ослабили орды хана. Справедливо то, что орды язычников не проникли далеко на запад, но что остановило их? Не жертвы и беды Руси, а отпор истинных сынов церкви Христовой не допустил язычников пройти путями Аттилы, древнего предводителя гуннов. Не чудо ли истинное совершилось? Не знамение ли веры надлежит видеть в том, что крестоносное войско западных христиан рассеяло язычников и гнев божий покарал слуг сатаны! Ныне бог устами святейшего отца церкви, преемника апостола Петра и наместника Христа на земле, призывает вас: изгоните семена ереси, примите священство единой апостолической римской церкви, и милость божия посетит вас.