Заблудившиеся

— С Плетневым все ясно. Он частично инвестировал проект, поэтому мешал разорить меня. Правда, и здесь вы напортачили. Вы припугнули Плетнева, а он, доверчивый провинциал, по правде испугался. Решил, здоровье дороже денег, свернул финансирование. Но ты, лично ты, не удосужился это проверить. Ты, послушав разговор в моем кабинете, решил, что Плетнев не отступил. Повторно его предупреждать уже не стали. Какая разница, выйдет ли он из игры добровольно или с вашей помощью? И Плетнева не стало. Шаг жестокий, но объяснимый. Но Федоров… Я ломал голову и ничего не мог придумать. Ну, что скажешь? Только без художественного свиста. — Сайкин стоял, оставив пиджак широко распахнутым, и барабанил пальцами по ручке пистолета.

— К смерти Федорова я не причастен, — Юсупов приложил руку к сердцу. — Я и представления не имел, что они собираются Федорова…

Юсупов приложил руку к груди еще плотнее и явственно почувствовал учащенное сердцебиение. Тень отца, скончавшегося от инфаркта за неделю до своего пятидесятилетия, незримо нависла над ним. Юсупов считал себя человеком с отягощенной наследственностью. Малейшая аритмия приводила его в сильное расстройство. Он чувствовал, что сейчас ему необходимо принять лекарство, но не хотелось при Сайкине показывать слабость своего сердца.

— С Федоровым не сумел договориться Лазарев, — сказал он.

— То есть? — поднял брови Сайкин.

— Лазарев следил за строительством комбината, — Юсупов глубоко вздохнул и отнял руку от сердца. Он вспомнил своего домашнего доктора, утверждавшего, что аритмия не что иное, как следствие его страхов за собственное сердце. — ДСК ведь не какой-нибудь почтовый ящик, ворота открыты, заходи, если хочешь. А Лазарев любит, вернее, любил, смотреть, как идет дело. Иногда заедет на комбинат, походит, заглянет туда-сюда. На Федорова он обратил внимание едва ли не в первый свой визит. Тогда на площадку привезли бетон под фундамент электроподстанции. Нужно было его укладывать, а лес для опалубки кончился. Что делать, раствор застывает? Федоров, недолго думая, приказал разобрать забор вокруг стройплощадки и сколотить из него опалубку. Лазарев обратил на него внимание. Сказал, мол, толковый мужик, считайте, он у меня в штате.

Юсупов замолчал, полез в брючный карман; облепив пол-лица носовым платком, высморкался. Сейчас — он это чувствовал — прямой угрозы его жизни не было, он почувствовал себя увереннее. Сайкин хмыкнул и вытянул под столом ноги.

— Ну и аппетит у этого субъекта. Федоров — мое открытие. Стоит человеку оказаться на своем месте, как он всем вдруг становится нужен.

— Когда дело шло к концу, то есть когда Лазарев все решил окончательно, он сделал Федорову предложение при новом хозяине остаться в прежней должности, работать с ним на более выгодных условиях, естественно. Всем известно, что вы, Виктор Степанович, простите, своих сотрудников не очень баловали. Федоров вспылил.

Юсупов спрятал платок. Ему стало легче, сейчас он не чувствовал враждебность Сайкина и Семена, всегда пугавшего его.

— Детали разговора я не знаю, но Лазарев был очень зол. Когда Федорова не стало, Лазарев сказал: тем лучше. Дескать, мы потеряли хорошего инженера, но серьезно предупредили Сайкина. Так и сказал: серьезно предупредили, и если Сайкин умный человек, он поймет это предупреждение. Лазарев слишком своеволен, он раб своего настроения.

— Давай подробнее, — Сайкин не отводил взгляда от Юсупова. — Сколько я помню, меня в тот день в Москве не было. Кроме того, мне известно точно, что Федоров звонил тебе с комбината во второй половине дня. Он интересовался, где Сайкин, видно, хотел сказать мне что-то важное. А ты зачем-то скрыл, что я уехал из Москвы. Федорову ответил, что в офис я сегодня не вернусь, но вечером буду у себя дома. Ищи Сайкина там.

Юсупов почувствовал, как от сердца по всему телу катится горячая волна, а пульс снова учащается. Он постарался успокоить себя, вспомнив утверждение своего врача: «Ипохондрия — ваш худший враг, если доведете себя до инфаркта, то исключительно собственным страхом», он глубоко вздохнул, сдавил кистями рук колени.

— В тот последний день, когда Лазарев сделал Федорову предложение работать на него, мы встретились днем в кафе «Пингвин». Лазарев был сильно не в духе. Он велел мне, как только вернусь в офис, дозвониться на ДСК и сообщить Федорову, что вечером вы ждете его для делового разговора у себя на квартире.

— Но случилось по-другому, Федоров дозвонился в офис сам и нарвался на тебя, — продолжил Сайкин. — Облегчил твою задачу.