Заблудший енот

Луша только с виду казалась такой простой, что проще некуда. Бывало, только глянет на человека, да как скажет что-нибудь… не в бровь, а в глаз. Она и в школе была такой. Могла правду-матку залепить в глаза кому угодно, даже учительнице. За что некоторые её недолюбливали. И втайне даже побаивались.

Училась Луша неплохо. После девятого класса ушла из школы не из-за плохой успеваемости, а по семейным обстоятельствам. Мама у неё умерла от инсульта. Осталось два брата, двенадцати и четырнадцати лет. На папашу надежды почти не было: выпивал. Поэтому, скорее всего, и мать так рано умерла.

Такой вот бич нашего общества.

Пьянка да инсульт.

Пришлось Луше воспитывать братьев. Сначала вместе с бабушкой, потом самостоятельно. Так образования и не получила. Хотя старшего брата сумела выучить в институте, а младшего в техникуме.

Вышла Луша замуж за хорошего парня, родила сына. Прожили недолго. Другой бич нашего времени не миновал Лушиного семейства: муж умер от острого лейкоза.

В принципе, лечиться попытались, но…

И все говорили Луше, словно в утешение: «Вот смотри, даже Михаил Сергеевич Горбачёв свою жену не смог вылечить! И не где-нибудь, а в Германии! Ты только прикинь, сколько у него было денег, а не смог!»

Жалко, конечно, М.С. Горбачёва и его не менее известную Раису Максимовну. Русскому человеку всех жалко, а себя – в последнюю очередь.

Осталась Луша «вековухой» в тридцать один год. Так до сих пор замуж второй раз не вышла.

Почему?

Да кто его знает! Может, пока достойного кандидата не нашла. Но, может, даже и потому, что сказано Апостолом Павлом в Евангелии: «Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться как я…»[3]

А был он, как известно, и вовсе не вступавшим в брак.

Луша ни в брак, ни в объяснения не вступала. Даже с Марией не откровенничала на эту тему. Луша стала женщиной молчаливой. Иногда – клещами слова не вытащишь. Ни доброго, ни злого.

Наверно, жизнь заставила больше молчать, чем разговаривать.

8

«Никакая» Маша поправила волосы, спадающие ниже плеч.

Слово «никакая» на данный момент подходило хозяйке енотового приюта как нельзя лучше. Можно было бы употребить ещё какое-нибудь крылатое выражение, вроде «выжатого лимона», или «черти жевали-жевали, да выплюнули», «из-под угла мешком пришибли» и много других, в том числе непечатных.

Велик и могуч русский язык!

– Сил моих больше нет, – ответила Маша и присела на табуреточку у стены. – Он, собака, вымучил меня. То да, то нет. То ушёл, то пришёл. То всё, разводится с ней, то опять не может. Детей жалко, её жалко. Только меня не жалко. Год уже мучает…

– Уйди сама.

– Не могу. Как представлю его… себя с ним… И вдруг – опять одна. Нет, не могу.

– А так – ты не одна? – Луша оторвалась от уборки. – Я вот тоже одна.

– Тебе легче. Ты не разводилась, твой муж просто умер. И сын у тебя есть.

– Ну да, – отозвалась Луша. – Мне легче. Значительно. Просто умер. Да.

Последние слова были произнесены тихо. Для себя.

Луша стояла рядом с обрубком дерева, опираясь на швабру. Парочка енотов сновала рядом, так и норовя пополоскаться в Лушином ведре.

– Маня, тебе, наверно, нравится мучиться, – сказала Луша. – Заполняешь пустоту.

– Нет, не нравится, – вздохнула Маша. Потом подумала и согласилась: – Да. Заполняю.

– Так лучше заполняй чем-нибудь хорошим, – откликнулась из вольера Луша.

– Чем?

Нет ответов на некоторые вопросы…

Русые волосы Марии Всеволодовны рассыпались по плечам. Мария Всеволодовна была хороша собой. Всё – при всём.

Лицо только грустное.

Маша – одинокая «разведёнка». Увы! Уже лет пять. Была замужем за довольно зажиточным человеком. При разводе получила некоторую сумму, что позволило ей переехать в Подмосковье, купить себе здесь хорошую квартиру и…

И наконец-то осуществить свою давнюю, можно сказать, детско-отроческую мечту – устроить приют для енотов. Но не страшный, облезлый сарай, какими бывают некоторые приюты, а настоящий дом для тех, кто пострадал от людей.

Для тех, кого уже не выпустить в дикую природу, но кто стал не нужным никому в природе «не дикой». Эта «не дикая» – страшнее всех остальных…

Всю свою жизнь Маша любила енотов. Читала о них, смотрела фильмы. Она, конечно, пыталась проанализировать, почему это происходит. И не находила причины. Разве что на один из утренников в детском саду мама сделала ей, малышке, костюм енотика. Меховую шапочку, масочку, полосатый хвостик. Дела давно минувших дней.

Все мы были когда-то зайчиками, лисичками, медвежатами. Снежинками, наконец. Нет, не надо вспоминать об этом, а то некоторым захочется плакать.

Мечта о приюте для енотов послужила одной из причин развода Маши. Как говорил муж, она ему этим приютом «плешь проела». И от этого он постоянно менял любовниц (по крайней мере, такую причину озвучивал, когда пытался выразить высшую степень презрения к бывшей жене).

Маша довольно долго терпела сменяющих друг друга пассий мужа, но в конце концов не выдержала. И не проедала она никому никакой «плеши». Так, заикнулась пару раз. Подкидывала мужу енотовую тему. Естественно, безуспешно. У мужа мозги были «заточены» совсем на другое.

Сама виновата.