Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания

Не всегда эти попытки успешны и почти всегда — спорны. Тем не менее нельзя не признать, что у сторонников научности астрологии всегда были достаточно весомые аргументы. Так, прослеживая историю астрологии, невозможно не обратить внимание на ту положительную роль, которую астрология сыграла в наращивании точности астрономических наблюдений и совершенствовании техники математического вычисления.

Между прочим, в Риме астрологов зачастую так и называли — математики. Причем стимулирующая роль астрологии была постоянно действующим фактором, в отличие от потребностей в предсказании разливов Нила, в уточнении дат церковных праздников и в совершенствовании основ кораблевождения. Потребность в предсказании судьбы никогда не исчезала — астрология лишь канализировала эту потребность в достаточно рациональные, во всяком случае, небесполезные для науки формы.

А коль скоро мы признаем положительную роль астрологии в развитии тех пли иных областей научного знания, мы должны признать также и положительное когнитивное значение ее центрального содержательного принципа — тезиса о «всемирной симпатии». Этот тезис традиционно вызывал наиболее острую критику со стороны ученых. И действительно, гносеологический статус этого тезиса более чем сомнителен, и содержание допускает сверхъестественные интерпретации.

Однако ведь спекулятивно-метафизические, а в конечном счете и сверхъестественные интерпретации допускали и допускают многие основополагающие идеи и принципы естествознания. Достотачно указать на индетерминистские трактовки квантовой механики или вспомнить, что практически до XVIII столетия одна из центральных идей науки — идея атомизма — не имела серьезного опытно-экспериментального обоснования. Достаточно иметь в виду все это, чтобы признать, что случай со «всемирной симпатией» является в общем заурядным для науки.

Тот факт, что идея атомизма не имела в течение двух тысяч лет физико-химического обоснования, отнюдь не означает, что она не влияла самым существенным образом на развитие науки. Аналогичным образом мы не можем отказать тезису о «всемирной симпатии» только на том основании, что тезис этот еще не получил непосредственного экспериментального обоснования. История еще не завершилась: достаточно будет и того, что на базе этого тезиса сложилась непрерывная интеллектуальная традиция, в рамках которой вчера совершенствовались астрономические таблицы и математические техники, а сегодня — биоастрономические исследования.

Еще очень многое можно было бы добавить к перечню научных достоинств астрологии. В конце концов она всегда стремилась быть наукой, и это обстоятельство не могло не сказаться на ее судьбе и содержании. Но все это очень мало приближает нас к пониманию того весьма существенного обстоятельства, что респектабельная наука столь же настойчиво отторгает астрологию, сколь последняя стремится к ней.

А между тем методология 70-х годов может предложить на этот счет лишь ссылку на непомерную гордыню науки, обосновывая эту ссылку критическим анализом науки. Действительно, на фоне результатов радикальной критико-методологической работы, проделанной в 60— 70-е годы философами науки, любую попытку проявить излишний ригоризм в оценке научности астрологии по логико-методологическим стандартам следовало бы квалифицировать просто как ханжество. Но тогда следует квалифицировать (в лучшем случае) как самообман все те идеалы, цели и стандарты, к которым стремилась наука в течение тысячелетий.

Невозможно оспаривать тот факт, что в астрологических построениях (в интерпретативных концепциях, описывающих влияние различных светил на судьбы людей, в концепциях «домов» и аспектов, генитур (гороскопов) и инициатив, в концепциях экзальтаций, депрессий и пр.) нетрудно обнаружить нарушения элементарных стандартов научности знания — нарушения требований верификации, фальсификации, запретов на ad hoc-гипотезы и пр. Но, утверждала методология 70-х, и любая другая наука из числа имеющих безусловно высокий научный статус, фактически нарушает эти требования.

Более того, как показали конкретные методологические исследования (а применительно к респектабельной науке, заметим, такие исследования были весьма серьезными), нарушение установившихся стандартов научности является непременным условием динамики знания. Так что у нас появляются вполне законные основания придавать уклонениям от принятых норм научности в астрологии совсем не тот гносеологический статус, какой им приписывали прежде, — с этой точки зрения они свидетельствуют лишь о высокой динамичности астрологии. И потому в общей методологической и гносеологической оценке астрологии концентрировать внимание следует не на несоблюдении частных стандартов, а на фактах их соблюдения.

Методология и наука