Заболеть на всю жизнь тобой...

Машина плавно тормозит около старого дома и я, выдохнув, поворачиваю голову, и смотрю прямиком в его глаза. Клим выглядит непринужденно, его темные глаза, казалось, светятся в темноте, такое ощущение, что мы остались одни в этом мире, только он и я. Тишина давит на уши. Он наклоняется и проводит рукой по моей щеке. Его губы совсем близко.

— Ты веришь во весь этот бред? — Говорю ему прямиком в губы.

— Я нет! А ты веришь, я читаю этот страх в твоих глазах.

— Клим, пожалуйста, я не знаю, что у тебя на уме, но давай все решим миром.

— Нет, ты слишком далеко зашла. Выходи из машины.

Я вырываюсь из странного транса и воздействия его глаз.

— Ты же не потащишь меня в этот дом.

Он снова ухмыляется. — Сумасшедший, тебя нужно лечить, — мой голос, неестесственно, сиплый.

— Выходи сама, Дана, иначе я применю силу. Ты же не хочешь этого? — Угрожающе произносит он.

— Ты маньяк.

С силой дергаю дверь и охаю от очередной боли в запястье. Кажется, я вывихнула руку, пытаясь сбежать от него. Пульс громыхает в ушах, когда я выхожу наружу.

Мне не убежать… Самое страшное, что эта игра начинает мне нравиться, и я страшусь своей реакции на него. Знаю, что где-то километр разделяет нас от всеобщего веселья и как бы я не пыталась, мне не докричаться ни до кого.

— Вот видишь, рядом был небольшой кессон. Я каждый день после учебы приходил разбирать его, вот этими руками, — он поднимает руки вверх, и я смотрю на его ладони, покрытые мозолями, чувствуя, как меня начинает трясти, — трудился, лишь бы накопить на эту машину. Но одна богатая выскочка даже не подозревала об этом. Ей с детства все приходило на блюдечке, с золотой каемочкой.

— Клим, я не знала, прости…

— Иди вперед, Дана.

Я оборачиваюсь и смотрю на темное здание. Ужас сковывает меня изнутри. Делаю несмелые шаги, ощущая его дыхание сзади, и захожу внутрь. Пульс снова забился, невыносимый жар пробежался по моему нутру. Я чувствую его кожей. Поднимаюсь по лестнице и не понимаю, почему не борюсь. Не вырываюсь и не бегу назад, а как ненормальная преодолеваю ступень за ступенью.

— Что, если тут все обвалится?

— Ничего такого не будет, дом еще крепок, как никогда. Замираю на третьем этаже и выравниваю дыхание.

— Зачем мы туда идем? И за что ты так меня ненавидишь?

— Мне просто надоело возиться с тобой. Тебе не тягаться со мной, Дана, в следующий раз десять раз подумаешь, прежде, чем пойти мне мстить.

— Ты же не будешь меня насиловать? — Господи, что я говорю.

— Я не насилую девушек, только если они сами попросят меня о такой услуге.

Я слышу его хриплый смех.

— Никогда … слышишь никогда, — выкрикиваю я, поднимаясь выше. Эхо моего голоса посылает очередную дрожь.

— Еще посмотрим.

Мы поднимаемся на девятый этаж, и мои нервы на пределе. Смотрю на покосившуюся дверь и чувствую, как он тихонько надавливает на мою спину, толкая меня вперед. Я глубоко вздыхаю. Мое самообладание покачнулось. Как же я ненавижу его!

— Ты псих, Клим, просто ненормальный псих. И за все ответишь…

5

ГЛАВА 5

Тусклый свет, от ближайшего фонаря, просачивается в комнату. Прохожу вглубь и чувствую, как шевелится каждый волосок на моих руках. Нет, мне не страшно, просто жутко неприятно то, что он пытается отыграться на мне. Да, я была неправа, что разукрасила его машину, но притащить меня сюда, пытаясь напугать, это слишком. Во-первых, некоторые даже днем обходили этот дом стороной. И даже, признаюсь честно, я тоже изредка боялась здесь бывать. Сейчас я ругала себя за такие мысли, но с ним я чувствую себя в безопасности. Как бы он не издевался надо мной все эти годы, он меня не трогал, никогда. За исключением того поцелуя, на парковке.

— Ииии, на этом все? Твоя фантазия, походу, уже исчерпана, Клим, — произношу я, оборачиваясь. Он улыбается, и в тусклом свете фонаря, его улыбка, кажется зловещим оскалом. Клим движется на меня.

— Ты когда-нибудь видела себя со стороны? — Шепчет он, медленно надвигаясь, — ты смотришь так, как будто боишься, что такой, как я, испачкает такую правильную и чистенькую девочку. Думаешь, что я грязное животное, не достойное тебя, да, Дана? Ты всегда так смотрела, даже когда я в девятом классе позвал тебя танцевать, помнишь?

— Нет, ты ошибаешься.

Он близко, так близко, что я чувствую исходящее от него тепло. Клим поднимает свою руку и тихонько проводит по моей щеке.

— Такая нежная кожа и такие запятнанные руки, прикасающиеся к ней, не пристало королеве вечера танцевать с грязным оборванцем. Видишь, я до сих пор помню твои слова.