Забота о себе

С наличием в браке любовной страсти и плотского наслаждения связан второй принцип, обратный первому, но столь же общий: супруга требует иного обращения с собой, нежели любовница, и супруг обязан вести себя как подобает мужу, а не любовнику[393]. Очевидно, значение старого принципа супружеской благопристойности возрастает по мере того, как усиливается тенденция к превращению брака в единственно законное условие сексуальных удовольствий. Афродита и Эрот должны присутствовать только в брачном союзе и нигде более; с другой стороны, супружеские отношения следует отделять от любовной связи. Принцип этот принимает множество форм. Иногда он встречается в виде вполне традиционного наставления в умеренности и здравомыслии: приучая жену к слишком острым наслаждениям, муж рискует преподать ей урок, о котором впоследствии будет жалеть, поскольку жена может злоупотребить полученной наукой

[394][395]

. Иногда это совет, обращенный к обоим супругам: нужно избегать как чрезмерной строгости, так и распутных, "уличных" манер, а муж обязан постоянно помнить о том, что нельзя "в одной и той же иметь и супругу, и гетеру [hos gamete kai hos hetaira]"[396]. Наконец, иногда мы сталкиваемся с общим тезисом: излишняя пылкость в отношениях с женой сродни прелюбодеянию

[397]. Это весьма важная тема: очень рано проникнув в христианскую традицию (Климент Александрийский говорит о ней в Строматах[398]

), она долго останется актуальной (так, еще Франциск Сальский будет развивать ее в Руководстве к благочестивой жизни[399]). Для того, чтобы понять, какой смысл вкладывали в эту формулу стоики, необходимо, разумеется, помнить, что с их точки зрения брак по своей естественной и рациональной сути призван, соединив в произведении потомства два существования, принести пользу родному полису и тем самым сослужить добрую службу всему человечеству; тот, кто ищет в браке прежде всего плотских ощущений, удовольствия, тот преступает закон, смешивает цели и нарушает принцип, который должен соединить в одну супружескую чету мужчину и женщину.

Конкретная же проблема заключается в том, чтобы, определив приемлемые для супружеских отношений статус и формы практики удовольствий, установить основания, на которые могут опираться их внутренние ограничительные правила. Каким образом матримониальная структура сможет исполнять роль регулятивного принципа, если супружеский союз неизбежно вынужден выступать и как в высшей степени ценная личностная связь, и, вместе с тем, как исключительная сфера осуществления связей половых, отныне безусловно допустимых для женатого мужчины только в рамках брака? Каким образом установить надлежащую степень строгости этого брака, если наиболее прочная форма индивидуальной связи одновременно представляет собой единственный законный источник плотских удовольствий?

Ответы большей частью оказываются очень общими и расплывчатыми, наподобие тех, что встречаются в латинском тексте, считающимся третьей книгой Экономики, приписываемой Аристотелю. В этом сочинении автор призывает мужа относится к жене "с уважением" (cum honestate), "с большой воздержанностью и скромностью" (cum multa modestia et timore), обращаться к ней "с дружественными словами, свойственными благорасположенному человеку, держащемуся в пределах дозволенного и почтительного", выказывая "сдержанность и доверчивость" (verecundia et pudore)[400].