Забудь меня

Но ни фига подобного! Наваждение никуда отступать и не думало. Напротив, захватило меня полностью и без остатка. В каждую свободную секунду, мысли и воспоминания только о ней. Чувствовал себя шестнадцатилетним юнцом, первый раз взаимно влюбившимся. Счастье, переполняло. Хотелось расцеловать и обнять каждого прохожего. Чтобы поделиться, благой энергией, от которой меня просто распирало. Если бы всем хоть на миг стало так же хорошо, как мне сейчас.

Ну, вот скажите, какого черта, я уже десять минут буравлю взглядом молчащий телефон. Она, наверное, с девочками занята чем-то. Или с Галей беседует, или моется. А я накрутил себя до небес ни с чего просто.

— Ну и как это понимать? — за моей спиной раздался возмущенный голос Юли, и я скривился словно от острого приступа зубной боли. Предчувствуя, что простится с ней без претензий и обид не получится. — В одну секунду всё взял и бросил, никого и не о чем не предупредив? Разве так поступают? Мы приходим утром на работу, а люди Захарова ставят нас перед фактом, что теперь они здесь хозяева и все будет по-новому, а ты, даже на звонки не отвечаешь! А мы, сиди и думай, жив ты или рыбок кормишь собой.

Возмущение девушки было вполне справедливо. Возможно, она действительно искренне волновалась за меня и названивала мне первые сутки без перерыва, но мне было не до нее, и нечего было ей сказать.

— Прости. Был чертовски занят. Жив, как видишь, а хозяин, у вас теперь будет другой. Иванов, мужик здравый, у него все по уму.

— А ты? Ты вот так просто нас продал? Можно сказать, предал, умотав в неизвестном направление, — в холодно-голубых глазах Юли задрожали слезы.

— Так сложились обстоятельства. У меня не было другого выбора, Юль, — объяснять девушке, что случилось, я не собирался. Не те у нас отношения.

— Но сейчас Захарова ведь посадили, что мешает тебе вернуться?

— Я начал новую жизнь. К прежней, возврата уже не будет.

— У тебя кто-то есть? — Юля изо всех сил старалась, чтобы голос ее не дрожал от слез, и оттого дышала глубоко и часто. Облизывая прокаченные гиалуронкой губы.

— Я тебе ничего не обещал, Юль и к сексу не принуждал.

— Значит, все? Уходишь навсегда? — Юля повыше задрала носик, делая вид, что ей плевать на меня.

— Значит, ухожу.

Я в последний раз осмотрел клуб, который так и не сумел стать мне родным, за все пять лет, что я ему отдал. От части, потому что он мне и нужен то был, только чтобы к Марине на обеды легко бегать было. Расставался я с ним легко и без малейшего сожаления.

Прошлое — пусть будет в прошлом!

— Ну и попутного ветра в жопу! — раздалось очень злобное и тихое благословение от Юли.

Я усмехнулся. Ничего другого и не ожидал. Очень красивая девушка, стройная, высокая, длинноволосая блондинка. Целеустремленная и бойкая. Концертный и программный организатор. Она всеми силами стремилось претендовать на большее чем просто секс на столе в кабинете начальника и при Лене и, особенно, после нее. Но я упрямо делал вид, что не замечаю. И, по сути, просто тупо пользовал ее красивое гибкое тело. Но Юлька упрямо не теряла надежд на нечто большее.

Впрочем, я был уверен, что долго убиваться она по мне не будет. Ее я особо хвалил Иванову, а он между прочем, мужик не женатый и весьма привлекательный. Если у них сложиться, буду весьма рад.

Заехал к отцу в больницу, все же душа болела и за него. Выглядел родитель, с одной стороны, намного лучше. А с другой, резко постарел, осунулся. Сильно поседел. Морщины углубились. От прежней холености и брутальности, не осталось и следочка. Если раньше, этот мужчина, несмотря на свои годы, был весьма привлекателен, излучал уверенность и силу, то сейчас, глубокий старик, лежавший на больничной койке, взывал лишь жалость. И желание поддержать за руку, если будет вставать, а то, не приведи господь, еще упадет с ослабших ног.

Алинка, с Анюткой, точно испугаются, бедняжки, его увидев.

Батя, батя! До чего же ты себя довел! Взял и все просрал! Кто ты без своей берегини? без той, что с тебя пылиночки сдувала и в рот заглядывала. При ней был Щеголь, без нее — жалкое ничтожество. И ты сейчас не можешь этого не понимать!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кир! Ты приехал! — отец явно мне был рад больше, чем когда-либо. Лежать в больнице без опеки любимой женушки, не сладко, да. Три года назад, когда тебя с язвой согнуло, она днями от твоей постели не отходила. Ты и сам, наверное, это вспомнил уже не раз. И не раз же проклял себя за тупость. Но ничего не поделаешь. Живи теперь с этим. Марину я тебе не отдам. — Марина и девочки с тобой?

— Нет. Они пробудут там еще минимум, месяц. Марина больна и не может сама следить за домом пока.

— Что с ней? — в потускневших глазах отца мгновенно вспыхнул испуг, руки затряслись, а губы побелели.

Дааа. Не тот ты уже батя. Не тот.

— Ей неделю назад сделали операцию, отслоение сетчатки левого глаза.

— Господи, помилуй! Почему я не о чем не знаю?

— А она просила нас всех не говорить. Волновать твое величество не хотела! — я не смог удержаться от ехидства в тоне.