Забудь меня

Пока ехали в машине, меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. От страха, стыда и… Возбуждения.

От волнения я практически протрезвела и теперь сгорала со стыда. Ладно, я пьяная, в отчаянье и злости. Но он то! Он совершенно трезвый и получается, что просто воспользовался, моим практически неадекватным состоянием! Поддонок!

От злости меня затрясло, и зубы застучали еще сильнее.

— Ты в порядке? — Кирилл, видимо услышав стук моих зубов, включил кондиционер на обогрев.

Я промолчала. Просто не знала, что ему сказать и так ведь понятно, что не в порядке и главным образом из-за него. К чему спрашивать очевидное?

Кирилл хотел взять меня за руку, я дернулась, отодвигаясь подальше, и ударила его по руке.

— Никогда больше не смей меня касаться, иначе, клянусь детьми, ты очень пожалеешь! — прошипела я, с трудом сдерживая желание исцарапать его руку в кровь.

— Не обещаю, — в голосе мерзавца прозвучала явная усмешка.

Подонок!

Я приложила не мало усилий чтобы промолчать, он ведь только и ждет повода затеять брань. Не время сейчас. Пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.

Как же гадко на душе!

Я чувствовала себя невероятно грязной. Аж передернуло всю. Хотелось как можно скорее помыться. И это Кирилл меня еще спас от тех двоих, после них, мне бы и вовсе жить не хотелось.

Как мне плохо! Дура! Какая же я дура!

А Миша? Неужели он ничего подобного не испытывает, изменяя?

Впрочем, очень глупый вопрос. Если бы испытывал, не изменял бы. Наверняка, эта девка, у него не первая и не последняя. Как и я же в свое время.

Как ни прискорбно, прав Кирилл, я для него просто очередная в бесконечной очереди. Ни более.

Не зря, его старшая дочь, мне как-то сказала — я знаю, что ты его искренне любишь. Это по глазам видно, их не обманешь. И я искренне тебе сочувствую, — ей было тогда двадцать восемь. Уже взрослая женщина, очень хорошо знавшая своего отца. Но я тогда приняла это за проявление ревности и пренебрежения ко мне. Зря.

Вот и покарал тебя бог Мишенька. Быстренько, однако, оперативно.

Усмешка вышла горькой. Как бы мне не хотелось, злорадствовать искренне, не получалось. Я очень переживала за мужа. И молилась за то, чтобы все обошлось благополучно. Быть может, он тоже свяжет случившееся с карой божьей. Покается. И будет молить о прощение?

О! Моему самолюбию этого бы очень хотелось. Это понятно, но простить все равно не смогу! Никогда. Каждый раз смотря на него, буду видеть ту картину, как она на нем скакала и с каким остервенением он целовал ее грудь.

Даже сейчас от воспоминаний к горлу подступила тошнота.

Больше никогда не смогу делать ему минет, помня про ее задницу, скакавшую на его члене. Вообще лежать под ним, для меня теперь невозможно! Я постоянно буду вспоминать увиденное, думать, а с кем он был сегодня и хотеть выцарапать ему глаза от злости, отчаяния и омерзения.

Развод! Однозначно, развод!

Я быстро смахнула выступившие слезы.

Ничего, проживем! Девчонки у нас умнички. Все поймут. Работу найду постоянную. Торты мои пользуются спросом во всем городе и районе. Голодать не будем.

Лишь бы с Мишей все хорошо было. Ни увечий, ни тем более, смерти, я не могла желать отцу своих детей.

— Угрозы ему поступали?

— Что?

— Я говорю, может, он делился с тобой? Угрозы вам не поступали? Не говорил он тебе беречься? Быть осторожнее?

— Нет. Ни припомню ничего подобного.

— Я тоже даже предположить не могу — кто? Возможно, муж или парень его любовницы? Кто она кстати? Знаешь ее?

— Не приглядывалась особо, но нет. Молоденькая совсем. Моложе меня точно, — к горлу снова подступила тошнота.

— Дааа. Годы шли — маразм крепчал, — тяжко вздохнул Кирилл. — Согрелась?

Я не стала отвечать. Заводить разговоров не хотелось.

— Ты только девчонками ему не мсти, — спустя пару минут тихо попросил Кирилл. — Не опускайся до этого. Они друг друга очень любят, ты же знаешь.

Мстить Мише детьми я и так не собиралась, но снова промолчала.

Доктор сообщил, что у Михаила отбиты почки, половые органы, ушиб печени, перелом двух ребер. Кто-то очень старательно его отделал битами, причём у самого дома. Скорую вызывали соседи. Состояние тяжелое, но не критическое. Уже есть чему порадоваться.

В больнице нас уже ждал участковый. Но я ничего не могла ему сказать. Недоброжелателей у нас вроде бы не было. Угроз не поступало.

— А, простите, любовницы у вашего мужа имеются? Быть может, вам это известно, — откашливаясь, пряча глаза и краснея, спросил совсем еще юный на вид парень.

— Да, известно. Были, только сегодня с одной застукала. Кто такая и замужем ли, понятия не имею.

— Только сегодня застукали, говорите? — в голосе участкового появилась напряженность, карие глаза подозрительно сузились, и только тут я поняла, что кажется, ляпнула лишнего. — И что вы сделали?

— Плюнула ему в рожу и побежала домой, его вещи собирать.

— Собрали?

— Не успела, — я невольно поежилась под шокированным взглядов Веры, старшей дочери Миши от первого брака. — Мне стало плохо, и я пошла на улицу, погулять. Зашла в кофе и там сидела до звонка из больницы.