Забудь меня (СИ)

— Нравится? — я вздрогнула от голоса Захарова, но только тут обратила внимание, на кое- что еще, что было в этой спальне. Очень красивое темно-красное платье на манекене.

— Да, красивое. — с одним рукавом, с разрезом справа, чуть выше колена. Из очень красивого материала, напоминающего бархат. С виду вроде бы простое, а присмотришься и понимаешь, стоит не одну тысячу руб.

— Сам для тебя выбирал, похвастался мужчина. — Примерь. Я подожду за дверью.

Я и опомниться не успела, а Захаров уже мягко втолкнул меня в спальню и оставил там одну.

Я замерла, не зная, что делать? Надеть? Тогда он меня точно отсюда не выпустит. Предложит пообедать, потом вдруг заиграет музыка и предложит потанцевать, а там уж начнет, не стесняясь меня лапать, прижимать к себе. Целовать своими огромными губами мою шею.

Я аж содрогнулась от омерзения. Как ярко все предстало перед глазами, я естественно начну сопротивляться, это распалит его порочное желание еще больше. Подомнет меня под себя на одном из своих диванов, а может и прямо на полу и…. А если буду активно сопротивляться, войдет в ярость и просто забьет до смерти. Ему такое проще, чем чихнуть. Уверена.

Ужас одолел-таки душу, парализовал тело и вышиб из глаз слезы.

Не хочу! Не хочу! не хочууу!!

Что же делать? Что?? Боже! Помоги! Умоляю!

Я стала лихорадочно осматриваться в поисках того, чем бы защититься. На глаза попались подсвечники для трех свечей, что стояли на тумбочках возле кровати и один возле зеркала. Выглядят массивными.

Господи! Пожалуйста! Пусть это будет не пластик!

Это был не пластик, скорее чугун, или другой металл. Руке было очень тяжело.

— Прости меня, Господи! — всхлипнула я, в отчаянье, вытаскивая из подсвечника свечи, сдвинула манекен в правую сторону, за дверь, вынуждая мужчину повернуться ко мне спиной при входе, сама встала, слева судорожно сжимая в руке тяжелый подсвечник к верху дном, тяжко вздохнула, наполняясь отчаянной решимостью;

— У тебя просто нет другого выхода, Мариночка! — подбодрила себя. — Будет всего несколько секунд. Не упусти их.

Сделав один большой вдох, позвала как можно более спокойно:

— Виктор Андреевич! Помогите с молнией, пожалуйста.

Дверь открылась тут же. Захаров словно ждал, что его позовут.

Как по заказу повернулся направо к зеркалу и шкафу, рука моя, судорожно сжимающая подсвечник, со всей возможной силой опускается ему на голову…

Глава 15

В первые секунды, я даже радость испытала. Получилось! Он упал. Лежит и не двигается. Но когда увидела кровь, бегущую из пробитой головы, меня охватила паника.

Что же я наделала! Я убила человека! Убила! — сердце сжалось так, что перехватило в груди воздух, голова закружилась. Я отступила назад, уперлась в стену. От отчаянья выть захотелось. Мужчина не проявлял признаков жизни, но, что теперь? Я ведь все равно не смогу выйти отсюда! На улице полно охраны. Наверняка, и в доме тоже.

Вот дура! Дура! Что же делать!

От вида крови, текущей из головы мужчины, меня затошнило. Я съехала по стенке на пол и отползла в угол комнаты к кровати. И хотела бы на него не смотреть, но взгляд как завороженный не отрывался от мужчины. Рот приоткрыт. Глаза остекленели, не двигается.

— Боже! Прости меня! Прости! Прости!

Слезы душили, от ужаса хотелось выть в голос. Я зажала себе рот рукой и принялась глубоко дышать. Пытаясь сообразить, как быть дальше.

В кармане джинс запиликал телефон, оповещая о приходе смс. Я вздрогнула от испуга, а потом, придя в себя, выхватила его из кармана и стала судорожно искать номер Кирилла. Позвонила, попросила помощи и возблагодарила бога, за то, что мне есть, кому позвонить в такой ситуации.

Кирилл велел запереть дверь и не кому не открывать, пока он не придет. И я, бросившись к двери. Поспешила повернуть ее замок для надежности, еще приставила к нему стул. А затем, стараясь не смотреть на труп, снова села возле кровати, но с другой стороны. Так, чтобы его не видеть.

Меня трясло так, что зубы стучали. Поджала колени, обняла себя руками, безуспешно пытаясь согреться.

Что же теперь будет?

— Кирилл! Если ты меня действительно любишь — спаси! Умоляю!

Тут же вырвался истеричный смешок, что за странный поворот судьбы? Пусть и мысленно, но молю о спасение того, кто все жизнь меня призирал и считал ничтожеством. Норовил унизить: приобнять, погладить, ущипнуть, подмигнуть и зачастую в присутствие отца в этой же комнате.

Но сейчас, мне больше не на кого рассчитывать. Он, да деверь — моя единственная надежда на спасение сейчас.

Неожиданно вспомнились его слова: Всю душу мне вымотала красотой своей, ведьма проклятая.

Неужто правда любит? А поведение такое мерзкое было, от злости и ревности, что не ему досталась?

Логично вроде бы. И странно даже, что подобное объяснение его поведения, мне раньше в голову не приходило. Просто распознать под хамством любовь — задача не из легких. Но на душе потеплело. Приятно быть кому-то нужной, желанной. Придает сил и так жизненно необходимой сейчас, уверенности в себе.