Забвение

– Я понимаю наверняка только одно, – он повернулся ко мне, глаза у него были темнее ночи. – Что сделаю для тебя все, даже если это будет противоречить моей природе. Я отдам все, что у меня есть, даже свою душу, ради тебя. И если это не любовь, то это все равно лучшее, что есть в моей жизни.

Я не знала, что сказать в ответ, ничего равноценного в голову не приходило. Поэтому я просто взяла его лицо в ладони и поцеловала его прекрасные губы.

Не сразу, но он ответил на мой поцелуй. Наши губы слились в единое целое, и я наслаждалась той восхитительной волной, что побежала по моей коже от прикосновений его губ. Я не хотела, чтобы он сердился на меня. Я хотела, чтобы он доверял мне так же, как я доверяла ему.

– Ангел… – прошептал он одними губами; отстранившись, он внимательно смотрел на меня, пытаясь понять, чего именно я хочу от него.

Он был так близко, но не касался меня, и это было невыносимо, поэтому я слегка потянула его за шею, намекая, чтобы он поцеловал меня снова. На этот раз поцелуй был более страстным и властным, руки его заскользили по моему телу, от чего горячие волны возбуждения завибрировали у меня под кожей, словно электрический ток.

Его пальцы расстегнули пуговицу на моей рубашке, потом вторую, третью, четвертую… Рубашка соскользнула с моих плеч, я осталась в одном топике. Большим пальцем он слегка поглаживал мой живот дразнящим жестом. Мне внезапно стало не хватать воздуха.

Дерзкая улыбка загорелась у него в глазах а потом он уткнулся носом в изгиб моей шеи и стал покрывать ее поцелуями, чуть покалывая кожу щетиной и доставляя мне этим приятную легкую боль.

Он опустил меня спиной на подушки.

Поцелуй стал глубже, когда он опустился на меня сверху. И неожиданно он был везде; его колено скользнуло по моим ногам, горячие, твердые, чувственные губы сводили меня с ума. Он завел ладонь мне под спину и, чуть приподняв, крепко прижал к себе, заставляя меня вцепиться ему в плечи с такой силой, как будто я боялась, что, отпустив его, потеряю часть себя.

– Нора?

Я взглянула на дверь – и вскрикнула.

Хэнк вырос на пороге моей комнаты, он стоял, прислонясь к косяку. Глаза его рыскали по комнате, на лице застыла насмешливая маска.

– Какого черта вы здесь делаете?! – заорала я на него.

Он не отвечал, а глаза его по-прежнему обшаривали каждый сантиметр моей спальни.

Я не знала, куда подевался Патч; он как будто почувствовал Хэнка буквально за секунду до того, как тот повернул ручку двери. За мгновение до того, как его могли обнаружить.

– Убирайтесь отсюда! – я вскочила с постели. – Я ничего не могу поделать с тем, что мама дала вам ключ от нашего дома, но здесь я устанавливаю границы! Никогда больше не входите в мою комнату!

Его глаза сканировали раскрытые дверцы шкафа.

– Мне показалось, я что-то слышал.

– Вам показалось и что?! Я живой человек, дышу, и шуметь тоже вполне могу! Вот как сейчас, например!

И я с треском захлопнула дверь прямо перед его носом и прислонилась к ней спиной. Пульс у меня был бешеный. Я слышала, как Хэнк там, за дверью, стоит, выжидает, вероятно пытаясь все-таки определить, что же заставило его подняться с обыском в мою комнату.

Наконец он пошел прочь по коридору. Он напугал меня до слез. Я поспешно смахнула их с глаз, прокручивая в мозгу каждое его слово, выражение его лица, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы выяснить, знает ли он, что в моей комнате был Патч.

Я подождала пять долгих невыносимых минут и открыла дверь. Коридор был пуст. Я вернулась в комнату.

– Патч?! – шепнула я еле слышно.

Но я осталась в одиночестве.

Снова я увидела Патча, только когда опять уснула.

Во сне я продиралась через заросли дикой травы, которая цеплялась за мои ноги. Впереди показалось сухое дерево, скрюченное и печальное. Патч стоял, прислонившись к нему, руки в карманах. Он был с головы до ног одет в черное, и это создавало резкий контраст со сливочно-белым полем.

Я бросилась к нему и оставшуюся часть пути бежала. Он накинул нам обоим на плечи свою кожаную куртку больше для того, чтобы обозначить нашу близость, а не для того, чтобы согреться.

– Я хочу остаться с тобой сегодня ночью, – сказала я. – Мне страшно, я боюсь, что Хэнк что-то задумал.

– Я не спущу с тебя глаз, Ангел, и с него тоже, – в его голосе прозвучали почти собственнические нотки.

– Думаешь, он понял, что ты был в моей комнате?

Патч едва слышно вздохнул:

– Одно точно: он почувствовал что-то. И это взволновало его настолько, что он поднялся наверх, чтобы выяснить, что это. Я начинаю думать, уж не сильнее ли он на самом деле, чем я предполагал. Его люди очень хорошо организованы и вышколены. Он удерживает в плену архангела. И он способен почувствовать меня за несколько комнат от себя. Единственное разумное объяснение всему этому, которое приходит в голову, – это дьявольская сила. Он нашел способ управлять ею либо заключил сделку. В любом случае он явно привлек силы ада.

Я вздрогнула:

– Ты меня пугаешь. Тогда, в «Кровавой Мэри «два нефилима, которые преследовали меня, тоже упоминали о дьявольской силе. Но они говорили, будто Хэнк считает ее мифом.