Забыть адмирала!

Через два дня праздное гуляние наскучило. Новых сведений о местонахождении гарнизона не появилось; смутные предположения некоторых оставшихся купцов и охотников насчёт острова Ява и Чукотки выглядели нонсенсом, и уж совсем неправдоподобно звучало слово "Сан-Франциско", причём каждый клялся, что говорит правду. Однорукий есаул невозмутимо пожимал плечами, и союзники окончательно поняли, что попали впросак. Неудивительно, что прошла команда крушить всё, что попадётся под руку, и уставшие от безделья подчинённые кинулись выполнять её с воодушевлением59. Ломали и срывали батареи, рубили и жгли фашины; в городе ограбили магазин и оставленные дома - всем этим союзники со знанием дела занимались до 20 июня, то есть две недели кряду. Спалили здание аптеки; ободрали, что смогли, снаружи и внутри церкви, а напоследок сожгли и здание Российско-Американской компании. За это время к стоящей на якоре эскадре присоединились английские корабли "Amphitrite" и "Trincomalee", 24-пушечный французский корвет "Goredice" и известный уже французский "La Forte" под адмиральским флагом.

20 июня вся эскадра, за исключением корвета "Trincomalee", ушла в море (корветы "Guido" и "Goredice" ушли на Гавайи чуть раньше, 16 июня, вместе с американцем "Nile"). На стеньге корвета подняли парламентёрский флаг, приглашая к переговорам. 26-го состоялся размен пленными; англичанин не скрывал своей радости по поводу возвращения на британский корабль, пусть даже с его палочной дисциплиной, и на прощание говорил гадости, а француз, напротив, сказал, что Петропавловск теперь для него второй дом и напоследок даже заплакал.

Британцы вернули Мартынову четверых пленных матросов, захваченных год назад на плашкоуте "Авача", среди которых не оказалось Семёна Удалого, бравого неунывающего весельчака, славившегося своим буйным нравом. Оказалось, пленных сначала держали на "La Forte", а потом перевели на "L'Obligado". Во время странствий по Тихому океану русских матросов привлекли к работе, что называется, "по специальности", поскольку рук на бриге после Петропавловского боя сильно недоставало. Чем сидеть в протухлом трюме, лучше уж дёргать шкоты и фалы, скрести палубу - дело привычное, а вот строить французскую крепость на острове Таити Удалой, а за ним и остальные, категорически отказался, пренебрегая наказанием. То же самое случилось и по приходу в Петропавловск: русских матросов расписали к пушкам, но они дружно заартачились, и особенно - Удалой, а когда французский лейтенант пообещал тут же повесить упрямых на рее и уже приготовил гордень, Удалой, как положено, по-русски обложил его, вспрыгнул на больверк60

, а оттуда - на ванты и, крикнув: "Да лучше утопнуть, чем стрелять по своим!", бросился за борт и нарочно не пытался выплыть. Он так и ушёл на дно, презрительно скрестив руки... Французский капитан тут же дал команду больше не трогать русских моряков и не пытаться ставить их у пушек. Позже адмирал Завойко анонимно описал подвиг Семёна Удалого61 в "Морском Сборнике", упомянув при этом бриг "L'Obligado"

62, но среди перечисленных Мартыновым в официальном рапорте неприятельских кораблей, заходивших в мае-июне 1855 года в Авачинскую губу, бриг "L'Obligado" не значится. Может, это просто упущение есаула Мартынова. Разница невелика, а суть - подвиг русского матроса, всё тот же Русский Дух, Русский Характер...

За два дня до размена пленными в Авачинскую губу вошёл огромный 84-пушечный английский фрегат "Monarch" (монарх - англ

.), а сразу за днём размена англичане, не зная, что ещё можно разломать в Петропавловске, сожгли прямо у Сигнального мыса китолов "Аян". 30 июня оба британских корабля покинули Камчатку, но на берегу спокойно не вздохнули. Война ещё шла, до зимы было далеко, и вполне можно было ждать новых сюрпризов, хотя крушить в городе было уже практически нечего. Нужно было возвращаться к более-менее мирной жизни, ловить рыбу, окучивать картошку и восстанавливать хоть какое-то подобие прежнего быта.

В начале сентября в Петропавловск зашло американское купеческое судно "Bearing" (пеленг - англ.), но, увидев, что продавать товар здесь некому, капитан согласился с предложением Юлии Завойко доставить его туда, где он намного нужнее, а значит, и дороже, то есть в устье Амура, где к тому времени уже довольно прочно обосновался Петропавловский гарнизон. Заодно воссоединилась большая семья камчатского адмирала, да и не она одна.

А союзный флот направился в Ванкувер. Как раз в это время две эскадры чуть южнее занимались поисками маленькой русской флотилии, ускользнувшей из-под самого её носа. Чем это закончилось, мы уже примерно знаем.