Забыть и выжить

Но тут кто-то сорвал тормоз. Состав резко дернуло, неубранная еще посуда со столов полетела на пол. Официантка закричала, мужчина проснулся. Она выскочила в тамбур поглядеть, что случилось, а там, у насыпи, колготилась ремонтная бригада. И ничего необычного видно не было. Значит, просто чье-то хулиганство. Поняла, что ничего страшного не случилось, вернулась и попросила последнего оставшегося посетителя расплатиться. А он, словно спросонья, спросил про какого-то Олега, что ли, потом полез в карман и вдруг закричал: «Обокрали! Воры!» А затем выбежал в тамбур и спрыгнул на насыпь, не обращая внимания на то, что поезд уже тронулся. Вот и все, что она могла рассказать.

Добавила, что таким вот образом от нее еще ни разу не убегали пассажиры, не желавшие расплачиваться за ужин. Обидно очень, потому что пришлось платить из своих, а оказалось немало — эти двое почти на пятьсот рублей выпили, проходимцы проклятые…

Щеткин постарался успокоить женщину, пообещав, что, как только они, то есть милиция, найдут этого человека, тот непременно вернет ей эти деньги. Причем с благодарностью и извинениями, потому что тот, кого они разыскивают, честный человек, и, наверное, с ним действительно случилось несчастье. Официантка безразлично пожала плечами, видно, она давно уже разуверилась в ментовских россказнях и обещаниях.

Словом, Антону Плетневу, которому Петр рассказал об этом случае, стало понятно, что на самом деле случилось с Александром Борисовичем Турецким. Подпоили, скорее всего, и увели бумажник со всеми деньгами и документами. Стандартная железнодорожная история, удобная, кстати, как «легенда», если ты желаешь скрыться от разыскивающих тебя. Банально, но от этого не легче. И где теперь и, главное, как искать человека без документов, пропавшего на каком-то неизвестном перегоне в кубанских степях, да еще поздно ночью?..

После мордобоя, который попытался учинить еще в Москве жутко ревнивый, да к тому же еще и вусмерть пьяный Турецкий, Антон Плетнев просто обязан был найти его и объясниться начистоту. За собой он никакой прямой вины не чувствовал, хотя, честно признаваясь себе, мог сказать, что мотив у Александра Борисовича все же имелся. Не мог же он не замечать, какими глазами Антон смотрел на его супругу! А что поделаешь, если она живо напоминала Плетневу его Инну, убитую насильниками?! Ведь похожи как две капли воды… Потому небось и Васька так к ней тянется, будто к матери…

Ирина Генриховна была, разумеется, в полнейшем расстройстве, ибо тоже понимала, что в чем-то все-таки ее Шурик прав, несмотря на то что считала ревность мужа смешной, по большому счету несправедливой и неприличной.

Но самое неприятное заключалось в том, что Меркулов, откровенно не одобряя поведения Александра Борисовича, швырнувшего своим уходом им всем в лицо свое гордое презрение, тем не менее полагал, что такой его шаг, точнее говоря, его ревность была отчасти справедливой. И в этом виноваты именно они — Ирина, подзабывшая о своем супружеском долге, и Антон — о мужской чести. И вот это уж он зря! Но… с Константином Дмитриевичем не поспоришь…

Тем более надо было найти Турецкого, чтобы расставить раз и навсегда все точки и доказать ревнивцу, что у него не было никакого повода для обиды и оскорблений людей, которые относятся к нему истинно по-дружески. Переживали, когда он лежал в госпитале, ну и вообще… Что «вообще», это уже частности, о них — потом…

А еще Антону стало в последнее время почему-то казаться, что, как только он сам окажется на удаленном расстоянии от Ирины Генриховны, его — куда денешься! — тайные и нежные чувства к ней малость поутихнут. А там, может быть, и вовсе сойдут на нет, превратившись в обычные приятельские, рабочие отношения людей, занятых параллельными делами в той же «Глории». Частные расследования, розыск преступников, психология и криминалистика — да мало ли тем, на которых могут в конечном счете сходиться их профессиональные интересы?! И конечно же ни о какой любовной связи, о чем уверенно заявлял Турецкий, размахивая кулаками, здесь и близко не было. Да и не могло быть…

Но чтобы объяснить, надо найти человека. А кричать в пустоту «я не виноват!» — по меньшей мере, глупо.

Поиски, которые предпринял Плетнев в станице Новоорлянской, подсказали ему продолжение пути Турецкого: тот отправился в Новороссийск. И теперь очередной неторопливый, пассажирский поезд тащил Плетнева к этому южному городу-порту. А в кармане у Антона лежал бумажник с документами Турецкого, который нашли провожавшие Плетнева казаки в хате обокравшего Александра Борисовича в поезде местного уголовника. Так что хоть какая-то польза от поездки Антона уже была.

Свободное боковое место Плетневу указала раздраженная проводница почти в самом конце плацкартного вагона, напротив оказавшейся неожиданно словоохотливой и лукаво улыбающейся молодой женщины, устроившейся на соседней, нижней полке со своими многочисленными клетчатыми, «челночными» баулами. Узнав, что он едет в Новороссийск впервые, она немедленно принялась посвящать его в суть вещей.