Забыть нельзя помнить

– Не знаю даже. Глупо сейчас думать о том, «если бы» да «кабы». Случилось все так, как случилось, и я была тем, кем была. Да, я была наивная доверчивая дуреха, но в этом ничего плохого нет. Жить, не замечая человеческой подлости, злости, жестокости и несправедливости, не так уж и плохо. Вот только я слишком поздно узнала, что, если всего плохого не замечать и находить всем дурным поступкам окружающих людей объяснение, это нисколько не уменьшит их количества. Я прощала все издевательства и насмешки и всегда с готовностью бежала играть со своими единственными друзьями – Костей, Сережей, Сашей. Хотя вряд ли те отношения, которые были между нами, можно было назвать дружбой. Они всегда использовали меня в самых разных своих целях, а я охотно позволяла им это делать. Но даже подобное внимание со стороны ребят было для меня настоящим счастьем. И, опять же, я не знаю, как бы все сложилось, не будь я наивной дурой, а соседский мальчишка – любителем в очередной раз воспользоваться моей доверчивостью. Этого, к сожалению, не дано знать никому. Случилось все так, как случилось.

Первое апреля – никому не верю

Апрель 1986 года

– Знаешь, а ведь если потерять девственность первого апреля, это не будет считаться.

На меня, толстую, некрасивую, рыжую медведицу, смотрят черные, как угольки, и ядовитые, как плющ, глаза Кости Калюжного. Как всегда, на протяжении долгих лет он исправно издевается надо мной, как только фантазия диктует.

Мы стоим у моего дома, мимо которого, как обычно, совершенно случайно проезжал на велосипеде Костя, а я, совершенно случайно, сидела на скамейке.

– Костик, мне уже не десять, и тем более не пять. Неужели ты в самом деле полагаешь, что я в стотысячный раз куплюсь на придуманную тобой глупость?

– Нет, конечно. – Костя оставляет у скамейки велосипед и делает три шага навстречу. Я ощущаю на своих губах его дыхание, а он лукаво улыбается. – Если честно, я надеялся, что ты именно так и ответишь. Я давно заметил, что ты уже не наивный ребенок, а взрослая девушка, которую не стоит обманывать, а лучше обнимать.

Я сглатываю неожиданно образовавшуюся слюну. Мне становится дурно и немного тошнит. Руки дрожат, колени подкашиваются, а сердце не знает – то ли ему остановиться, то ли пробить наконец грудную клетку. Костя медленно склоняется надо мной и, не отводя глаз от моих, целует в губы.

Земля уходит из-под ног. Я моргаю чаще, чем напуганная до смерти курица, которую вот-вот казнят. Чувствую, как внутри меня смешиваются гнев, радость, растерянность. Вдобавок ко всему у меня пропал дар речи. Молчу и быстро опускаю глаза в землю.

– Ну как? – Я поднимаю голову и вижу самодовольную рожу. Гнев накрывает быстро, хоть злиться я никогда не умела.

– Что как?

– Понравилось?

– Ты дурак?

– Почему это? Ведь понравилось же?

– Да ну тебя!

Разворачиваюсь, чтоб убежать, и уже в спину слышу смех и фразу:

– Если что, предложение в силе.

Лицо пылает. С глаз срываются слезы. Чувствую себя униженной и оскорбленной, но в глубине души мое счастье не имеет границ! Божечки ж ты мой, только что я впервые целовалась с мальчиком!