Забыть о мести

Она вздохнула, наклонившись, погладила Гарольдину и терпеливо выслушала привычную тираду насчет недопустимости ее поведения. Отец уже в который раз повторил, что давно пора найти приличную квартиру, нанять еще одну повариху, чтобы не трудиться, в кафе с утра до вечера, а еще лучше – подыскать приличную работу, как у сестры… Словом, перестать быть собой, с тоской думала Хлоя, и превратиться в самодостаточную женщину, какой ее и хотели видеть родители…

Сморгнув навернувшиеся на глаза слезы, Хлоя выпрямилась и, чтобы не дослушивать проповедь до конца, торопливо сказала:

– Мне жаль, что ты так считаешь, но волноваться не из-за чего. Никто не причинит мне зла. – Встретившись глазами с Томасом, Хлоя перевела дыхание. – Мне нужно идти, па. Пожалуйста, не тревожься.

Она повесила трубку, и Томас смог наконец перевести дыхание.

– Насколько я понимаю, тебя предупредили насчет страшного серого волка.

– Он боится неприятностей. Считает, будто ты специально приехал, чтобы обрушить на головы горожан всякие беды. – Хлоя нервно засмеялась. – Ну там, побить витрины в магазинах, взорвать пару домов…

Кажется, у старого негодяя отличное чутье!

– А как по-твоему, почему я здесь?

Лицо Хлои осветилось милой, почти детской улыбкой, и у Томаса заныло в груди. Она подошла совсем близко, но не стала дотрагиваться до него.

– Наверное, для того чтобы наконец примириться с прошлым, разве нет?

Какая слепая вера, подумал он, отступая. Жаль, что придется ее разрушить, ведь уничтожив Хизер Глен, он нанесет Хлое смертельную рану. В нем еще оставалось достаточно человечности, чтобы проникнуться к ней состраданием.

– Я уже объяснял, у меня здесь дела.

– Ты мог бы заниматься делами где угодно. Говори, что хочешь, но я не могу представить, чтобы ты без достаточно веских причин вернулся сюда.

Если бы она только знала… Но сколько лет прошло с тех пор, когда она была одной из немногих, кто не обвинял его во всех грехах. Да и теперь десятки служащих Томаса старались держаться от него на расстоянии и работали в его фирме лишь потому, что он нанимал только профессионалов высокого класса и платил им куда больше, чем другие. А вот Хлоя не опасалась его. Однако Томас вовсе не был уверен, что это так уж хорошо.

– Насколько я поняла, ты банкир, – продолжала она, склонив голову набок и необычайно серьезно изучая Томаса. – Но мне-то, по крайней мере, мог бы довериться? Я просила о займе чуть не год назад. Ты до приезда в Хизер Глен знал, кому принадлежит "Домашняя выпечка"?

– Но ты могла хотя бы проверить, у кого собираешься брать кредит, – парировал Томас.

Хлоя болезненно поморщилась.

– Говоря по правде, у меня просто не было выхода.

Он уже знал это, знал, в какое отчаянное положение попала Хлоя, когда он, как она, наверное, думала, пришел на выручку. Собственно говоря, Томас на это и рассчитывал.

– И ты все еще злишься?

– Злюсь? – раздумчиво повторила Хлоя. – Нет, скорее разочарована.

– И все же целовала меня.

Хлоя смущенно потупилась.

– Одно другому не мешает.

– Ты все еще разочарована?

Он шагнул ближе, ощущая, как в брюках нарастает напряжение, и с наслаждением представляя, что может больше всего понравиться Хлое и как…

– Мяу.

Нервный смешок снова сорвался с губ Хлои. Подняв котенка, она потерлась о него носом.

– Голодна, малышка?

– Ты все еще держишь у себя это существо?

– У этого существа есть имя и чувства.

Она погладила крохотный рыжий комочек. Светло-голубые глаза серьезно уставились на Томаса. Котенок все еще был до ужаса тощим и жалким. Гарольдина цеплялась за руки Хлои и тоскливо мяукала.

Хочет есть… Томасу слишком хорошо было знакомо это ощущение невыносимого, отупляющего голода, когда за целый день во рту не оказывалось и крошки. И страха. Страха, что не сумеешь раздобыть еды.

И тут с Томасом снова произошло нечто странное – он вдруг осознал, что прекрасно понимает это беззащитное создание и сочувствует ему. Напрасно Томас напоминал себе, что это всего лишь кошка. Не малыш, который способен украсть, лишь бы утолить невыносимый голод. Однако в нем нарастало желание броситься в кухню, открыть холодильник и наполнять раз за разом мисочку Гарольдины, пока ее животик не станет волочиться по полу.

– Рассуждай, как хочешь, – сухо заметил он, намеренно отводя глаза от кошки, чтобы немного прийти в себя. – Ему нельзя здесь оставаться.

– Ей, – поправила Хлоя. – И с каких пор ты стал таким строгим приверженцем правил?

– Правила и законы все обязаны выполнять.

– В детстве правила для тебя существовали лишь затем, чтобы их нарушать, – фыркнула Хлоя.

– Это было давно.

– И ты настолько изменился? – Хлоя засмеялась и покачала головой. – Не думаю, Томас. В глубине души ты все тот же упрямый и своенравный мальчишка.

Ей наконец удалось достать его. Томас решительно, безжалостно похоронил ту кошмарную часть своего прошлого и не желал, чтобы ему о ней напоминали. И уж во всяком случае не хотел, чтобы его сравнивали с тем мальчишкой, каким он был тогда. Слабым, зависимым, отчаявшимся. Он давно переменился и никогда уже не будет ни на кого полагаться, кроме себя.