Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

Амстердам был последним городом-государством, центром мира-экономики. Новый центр, Лондон — уже не город-государство, это столица большой страны. И вот вам значение географии! На сравнительно небольшой территории возникла развитая транспортная система: морские каботажные пути, что было и в Амстердаме, дополнились плотной сетью рек и каналов, а также был здесь многочисленный гужевой транспорт. Следствием этого стало быстрое формирование национального рынка, то есть товары внутри страны распространялись без таможен и пошлин. Наконец, Англия в 1707 году объединилась с Шотландией, а в 1801 году — с Ирландией, и ёмкость национального рынка подкрепилась мощью национального государства.

Островное положение помогло Англии отделиться от внешнего мира и не допустить вторжения в страну иностранного капитала. В 1558 году, благодаря созданию прообраза Лондонской биржи, Англия обезопасила экономического давления Амстердама, а в 1597 закрытие Стального двора и отмена привилегий его постояльцев положили конец влиянию ганзейцев. Против Амстердама был направлен первый Навигационный акт, изданный в Великобритании в 1651 году.

Начались англо-голландские войны.

В то время Амстердам всё ещё контролировал основную часть европейской торговли, однако теперь уже Англии имела средство давления на него: дело в том, что голландские парусные суда, в силу господствующего направления ветров, постоянно нуждались в заходах в английские порты. Именно этим объясняется та терпимость, с которой Голландия отнеслась к протекционистским мерам Англии; подобных мер она не потерпела бы со стороны никакой другой державы. И вот, Англия сумела защитить свой национальный рынок и нарождающуюся промышленность лучше, чем любая другая страна Европы.

Экономическое господство Англии распространялось также на сферу политики и дипломатии. У нее хватало сил столетиями удерживать под своим влиянием весь остальной мир!

В 1929 году центром стал Нью-Йорк.

Как же, согласно Ф. Броделю, богател Запад? Главная причина — в рынке, но вовсе не в том, про который нам всё время говорят наши плохо образованные реформаторы. Бродель очень убедительно показал, что есть два рынка.

Первый — это место обычного повседневного рыночного обмена, поставок хлеба или леса в ближайший город. Это торговля, которая носит регулярный, предсказуемый, рутинный характер и открыта как для крупных, так и для мелких торговцев. Здесь всякому заранее известна подноготная любой сделки, и можно всегда прикинуть будущую прибыль.

Но представьте, например, что караван судов, гружёных зерном, идёт по стандартному маршруту из Данцига в Амстердам, и хозяин груза вдруг узнаёт, что Средиземноморье поразил голод. Естественно, этот международный торговец тотчас заставит корабли свернуть с привычного курса, и зерно попадёт в Ливорно и Геную, в три-четыре раза поднявшись в цене. Вот здесь и происходит переход первой формы экономики во вторую. Здесь и вылезает мурло «второго рынка», — по словам Ф. Броделя, «противорынка».

Основное его свойство — разрыв цепочки между производителем и потребителем. Здесь ПОСРЕДНИК держит монопольную цену. Он ведёт неэквивалентные обмены, в которых конкуренция, наличие которой есть основной закон так называемой рыночной экономики, практически отсутствует. А вести эту посредническую торговлю могли только те, кто имел свободные наличные деньги, и это был их главный аргумент.

Торговля на дальние расстояния просто требует противорынка, как необходимой гарантии от провала. Если вдруг размер прибыли от торговли с Антильскими островами уменьшится до скромных пределов, ничего страшного — в тот же момент торговля с Индией или Китаем обеспечит двойные барыши. И именно эта торговля была главным источником значительного накопления капиталов, тем более, что громадные доходы от неё делили между собой всего несколько партнёров. Местная же торговля из-за большого количества участников не позволяла провести хоть какую концентрацию капиталов.

Надо отметить, что крупные торговцы очень рано перешагнули национальные границы, действуя заодно с чужестранными купцами. В их распоряжении была тысяча способов обратить игру в свою пользу: манипуляции с кредитом (то есть использование для своего обогащения чужих денег), ставка на хорошую монету против плохой, и т. д. Они присваивали всё, что в радиусе досягаемости оказывается достойным внимания — землю, недвижимость, ренты. Если они обладали монополией или просто достаточной властью, чтобы устранить конкурента, они это делали.

Наконец, эти люди перемещали капиталы. Уже в конце XIV века шло движении векселей между итальянскими городами и «горячими точками» европейского капитализма — Барселоной, Монпелье, Авиньоном, Парижем, Лондоном, Брюгге, — но всё это были дела, чуждые для простых смертных и обычной человеческой экономики.