Забытая клятва Гиппократа

Я начала с того, что стала читать переписку участников форума. Каких только слов не было в посланиях людей, жалующихся на недобросовестную работу врачей, медсестер и санитаров, – просто уму непостижимо! Честно говоря, хотелось плакать или кричать во все горло что-то типа: «Я не такая! Не верьте, не все врачи и сестры вымогают взятки, уродуют и калечат людей, не все позволяют пациенту умереть из-за бездушия, алчности или халатности!!!» Но в то же время я понимала, что кричать и убеждать можно сколько угодно, но от этого мнение пострадавших не изменится: их боль не станет меньше, а злость на медиков не уляжется сама собой. Я вспомнила поговорку, которую любил повторять мой покойный папа, – кажется, ее приписывают Чехову, который и сам являлся врачом: «Строитель прячет свои огрехи под слоем раствора, повар – под соусом, а врач – под землей»! Как ни крути, а никто не сможет охарактеризовать работу профессионала так точно, как такой же профессионал.

Посвятив чтению около получаса, я сообразила, что почти все написанное можно рассортировать по нескольким основным группам – «жалобщики», «советчики», «просящие совета», «нерешительные» и «обозленные». «Жалобщики» были недовольны обращением врачей с пациентами, неправильно поставленными диагнозами и неудачно проведенными операциями. «Советчики» предлагали помощь «просящим совета» (воистину, нет врача лучше, нежели пациент, сам прошедший все этапы лечения!). «Нерешительных», как правило, интересовало два вопроса: к какому врачу обратиться по поводу того или иного заболевания и стоит ли идти в суд в надежде получить компенсацию за неудачное лечение? Самую интересную группу представляли собой «обозленные». Эти люди писали такие страшные слова, что у меня волосы на загривке вставали дыбом, как у Куси, когда она, обычно незлобивая и спокойная собака, встречалась с неожиданной и обидной агрессией со стороны других животных. Но всех переплюнул некий гражданин под именем «Nemesis». Он источал яд, словно аспид, и бросался такими словами, которые заставляли меня холодеть, когда я представляла, на что такой человек может пойти, если отбросит барьеры условностей. И, самое страшное, с Nemesis на форуме соглашались многие, если не сказать большинство!

Что-то коснулось моего плеча, и я, вздрогнув, повернула голову. Почему-то я подумала, что это, должно быть, Куся, и лишь спустя мгновение вспомнила, что Куся-то дома, у мамы с Дэном. Естественно, это оказался Шилов: в отсутствие собаки ему удавалось неслышно подкрасться ко мне незамеченным.

– Лазишь по «инету»? – поинтересовался он, с любопытством глядя на экран. – Что это за гадость?

Закрывать экран было поздно, и я объяснила Олегу, чем занимаюсь. Все время, пока я говорила, мой муж молчал, поджав губы.

– Ты с ума сошла! – сказал он, едва я закончила. – Карпухин совершенно прав, и никому из нас, а уж тем более тебе, не стоит влезать в это дело!

– Шилов, я не думаю…

– Вот в том-то и беда, что ты не думаешь, Агния! – воскликнул Шилов. – Я понимаю, что тебе любопытно – такая уж у тебя натура, и я, видит бог, не пытаюсь это исправить, но подумай о тех, кто тебя любит, в конце концов! Ну, ладно я, но ведь у тебя еще есть мать, сын… Я согласился на постоянное сопровождение человеком Карпухина, хотя и чувствую себя глупо, как какой-то свидетель по делу сицилийской мафии, потому что ты

просила меня это сделать, а ты… Можешь ты выполнить хотя бы одну мою просьбу и не пытаться лезть не в свое дело?!

Я уже намеревалась повиниться перед Шиловым и признать свою вину, как вдруг он ткнул в листок бумаги, лежавший на столике перед компьютером – тот самый, что передала мне Татьяна.

– Это фамилии членов клуба… как ты его назвала?

– «Начни сначала», а что ты…

– Вот этот человек, – Шилов ткнул куда-то в середину листка, и я прочитала: «Емоленко А. Н.»

– Ну, и что с ним? – удивилась я. – Ты его знаешь?

– Не то чтобы… Понимаешь, фамилия уж больно странная!

– Это точно, – согласилась я после недолгого раздумья. – Хочется произнести «Ермоленко», но буква «р» отсутствует – видимо, когда-то один раз ошиблись в паспортном столе, и…

– Этот человек подписал акт Комиссии по этике, – прервал меня Шилов, и я непонимающе уставилась на него. – Мой акт, Агния.

– Погоди-ка, – пробормотала я, – твой акт подписывал Толмачев!

– Его подпись, как председателя комиссии, стояла первой, но бумагу подписали шесть человек. Подожди, я сейчас!

Он выскочил из комнаты быстрее, чем я успела открыть рот, и тут же появился вновь, держа в руках документ.

– Вот, – подсовывая его мне под нос, сказал Олег, – сама погляди!

Я пробежала глазами шесть подписей, стоявших внизу, у печати. Я увидела фамилию Толмачева и, как и говорил Шилов, двумя фамилиями ниже стояла эта – «Емоленко А.Н.»!

– Странное совпадение! – пробормотала я, переводя взгляд на мужа. – И инициалы те же…

– То-то и оно! Тебе не кажется, что это – слишком?