Забытое сражение Огненной Дуги. Крушение операции «Цитадель»

О достаточно необычных поединках гвардейцев Морозова с танками соединения Шмидта мне много приходилось слышать на встречах ветеранов дивизии. Вот лишь один из них. В районе Ближней Игуменки и хутора МТС действовал экипаж танка 19-го тд, который отличался тем, что во время атак не разрушал огневые точки выстрелами из орудия, а выбирал ДЗОТ и, наезжая на его, методично крутил «пятаки», пока укрепление не сравнивал с землей. В результате весь расчет погибал мучительной смертью, попадая как бы в мясорубку. Причем экипаж откровенно игнорировал опасность, подставляя борта машины несколько раз подряд фланговому огню, пока «бурил скважину» гусеницами на ОТ. Эту особенность заметили гвардейцы и устроили охоту на «Черного Ганса», как его прозвали между собой. Собрали специальную группу смельчаков из шести человек, выдали каждому по три бутылки КС и начали ждать, когда появится танк. Экипаж-«живодер» участвовал не во всех атаках, и группа себя какое-то время ничем не выдавала. Когда же он появился, шестерка определила примерно, куда нацелился экипаж машины, и поползла к нему сразу с нескольких сторон, чтобы, если немцы откроют огонь из пулеметов, хоть кто-то смог его уничтожить. Замысел удался, танк забросали сразу несколькими бутылками, при этом трое гвардейцев получили ранения, один потом скончался. «Черный Ганс» вспыхнул огромным факелом и, проехав метров пятьдесят, замер. Но что самое странное, как говорили ветераны, из люков никто не выпрыгнул, гитлеровцы даже не пытались их открыть. Так все и сгорели в страшном костре.

Этот рассказ участников Курской битвы мне вспомнился, когда я читал обнаруженное в ЦАМО РФ приложение к приказу 315-го грп 167 пд № 6 от 7 июля 1943 г. В документе подполковник[443]

Грау наставлял своих солдат откровенно и по-военному четко: «Русский всегда был и остается нашим хитрейшим и коварнейшим врагом. Немецкий солдат слишком горд, чтобы возиться с этими тварями больше, чем это требуется»[444]

. Возможно, экипаж «Черного Ганса» тоже чувствовал себя не просто солдатами, а потомками «великих ариев», которым на этих «тварей»

было жаль тратить даже снаряды из крупповской стали. Хотя этот эпизод возможно рассматривать как элемент мести. Так, в уже не раз цитировавшемся мною отчете штаба 19-го тд о боевых действиях с 5 по 18 июля 1943 г. упоминается, что в ходе прорыва 10 июля в Ближнюю Игуменку «было взято очень мало пленных, так как еще не был погашен наш счет противнику за предыдущие дни, когда от пули русского офицера погиб командир 73-го грп»[445]

. В цитате речь идет о погибшем 7 июля в районе Ближней Игуменки полковнике Келере. Его тело в тот же день отправили на западный берег и захоронили в п. Майском (ныне окраина г. Белгорода) на большом дивизионном кладбище.

Замечу, что гренадеры Шмидта продолжали творить кровавую расправу и в последующие дни, даже над уже плененными советскими бойцами и командирами. Так, к примеру, в ночь на 15 июля 1943 г. в районе с. Шахово при выходе из окружения 375-й сд в качестве прикрытия была оставлена 6-я рота 2/1243-го сп. Противнику удалось пленить 40 бойцов этого подразделения, которых затем гитлеровцы расстреляли и по их трупам пустили танки. Непонятно, с какой целью это было сделано, от слепой ненависти или чтобы замаскировать следы, но об этом преступлении все же стало известно. О нем сообщил красноармеец Башков, сумевший вырваться из-под расстрела, а чуть позже нашли и обезображенные тела[446].

Но вернемся к боевым действиям под Белгородом. На участке 235-го гв. сп майора Г. Г. Скируты до 14.00 противник проводил боевую разведку и интенсивно обстреливал из орудий и тяжелых минометов выявленные огневые точки и позиции нашей артиллерии. Из дневной сводки 168-го пд: