Забытые герои войны

Было решение выбить немцев из деревни и гнать за реку. Для немца было неожиданно, как ураган. И немцы не знали, что за войска. Ворвавшись в расположение противника, пошли в ход штыки, приклады, гранаты и просто физическая сила. Каждый курсант первый раз шел в атаку, до этого ходили мы на учебе. Во время самого боя страх пропадает, чувства делаются немыми, и видишь только врага. Я даже первый раз в атаке не слышал, стреляют или нет, только видишь — падают люди. После первого боя я себя не видел в лицо, но Виноградов <выглядел> так, что трудно описать: глаза горели каким-то страшным огнем, винтовку из рук трудно было выпустить — они не разжимались, и добиться слова несколько минут <было> нельзя.

И в этом бою мы поняли, что можно бить немцев, хотя они вооружены до зубов»

…Очень часто проезжая на троллейбусе мимо памятника подольским курсантам, что находится в городе Подольске на пересечении улицы Кирова, Парковой улицы и Архивного проезда, я не мог не задуматься о подвиге этих восемнадцати-девятнадцатилетних мальчишек, отдавших свою жизнь в тяжелейших боях осени 41-го из-за преступных просчетов, глупости и бездарности военачальников и руководителей той страны, за которую они погибли.

4

Командир взвода подольских курсантов И.И. Кривой в 2008 году скажет без всякого пафоса: «Подольские военные училища воевали героически. Все атаки в несколько раз превосходящих мотомеханизированных и танковых частей немецко-фашистских войск разбивались о стойкую оборону курсантских батальонов».

Из заметок одного из командиров подольских курсантов:

«7 октября.

Фашисты двинули танки и бронетранспортеры с пехотой. Мы занимаем выгодную позицию, так что враг, как бы ни пытался, не пройдет. Какие у меня хорошие бойцы! Хоть молоды, да сердиты. Истинные патриоты, бились как львы, в сердце каждого одно — не пропустить фашистских гадов к столице. Курсант Войцех вместе с сержантом Звадой открыли огонь из миномета по вражеским силам, таким образом лишили противника возможности ударить по незащищенным участкам обороны. Достойно выдержали боевое крещение огнем. Улыбаются — живы».

* * *

Бывший подольский курсант П. Лебедев свидетельствует: «Следующий день начался с сильной бомбежки. Около тридцати пикирующих бомбардировщиков с пронзительным воем сирен устремились на наши позиции. Казалось, все вокруг было перерыто разрывами бомб. Над мокрой землей стлался туман. Признаюсь, что переживание первой в жизни бомбежки было столь сильным, что до конца войны я больше всего страшился самолетов, хотя не раз испытал массированный огонь артиллерии, лежал, прижатый к земле пулеметами, ощущал на себе хищное прицеливание снайпера…

После бомбежки и короткого огневого налета артиллерии немцы перешли в атаку — силой, как можно было предположить, не менее батальона. Их встретили огневые точки наших подразделений, разрывы наших снарядов. На некоторых участках бой перерастал в рукопашную схватку. Продержавшись до вечера, мы были вынуждены отходить под покровом темноты. Потом тогдашний член Военного совета фронта Телегин писал в воспоминаниях, что, задержав врага на Угре, курсанты выиграли «еще один день, имевший особо важное значение для защиты столицы».

Через два дня непрерывных боев на промежуточных рубежах передовой отряд, понесший большие потери, поступил в распоряжение 17-й танковой бригады, оборонявшей город Медынь. Как вспоминал Г. Жуков, именно в те дни, пытаясь выяснить создавшуюся на этом направлении обстановку, он посетил эту бригаду, которой командовал его боевой товарищ полковник И. Троицкий. Еще через пару дней генерал армии вступит в командование Западным фронтом, который ему, по существу, пришлось восстанавливать заново.

Побывал ли Жуков у подольских курсантов, утверждать не могу (хотя в киноэпопее о Московской битве есть такой эпизод). Но нам было сказано, что Жуков передал даже не приказ, а просьбу Сталина продержаться еще несколько дней.

После упорных боев немцы все-таки взяли Медынь. Попытки вернуть город успехом не увенчались, но выигрывались дни и часы, чтобы подходящие из глубины резервы могли занять Можайскую укреплинию, которая была главным остовом обороны столицы.

10–11 октября остатки нашего передового отряда вышли в район Ильинского сектора Малоярославецкого боевого участка Можайской линии, присоединившись к своим училищам. К тому времени мы потеряли десятки товарищей. Среди них — командир дивизиона Россиков и комиссар Постнов. Только через много дней, уже после освобождения этих мест наступающими войсками, их неопознанные в большинстве останки будут похоронены в братских могилах».