Забытые небеса

- Это не благородная война... Это просто бессмысленная бойня. Кого ни спроси - в окопе, или за лафетом пушки - никто не знает ответа на простой вопрос - зачем я здесь. Мы не знаем, зачем убиваем друг друга. Нервы лопаются почти у каждого. Никто не думает, что он забирает чью-либо жизнь и видит смерть - легко потерять рассудок. Я был свидетелем огневого налета воздушного флота - на моих глазах товарищи превращались в жаркое... Мне никогда не забыть это. Никто из нас не забудет.

Они остановились. Даниэль занес чемодан в вагон, помог солдату подняться. Встав у открытых дверей тот произнес:

- Я понял главное... Сейчас человеческая жизнь ничего не стоит. Но на самом деле она бесценна... Помните это.

Он скрылся внутри вагона. Даниэль взял Ванессу за руку, и они неторопливо пошли по перрону. Они были подавлены.

На той самой лестнице показался Генри. Он спускался, рыская взглядом по сторонам. Наконец он заметил Даниэля с Ванессой и спешно направился к ним.

- Я уж подумал, что вы убежали! Где вы были?

- Мы решили немного пройтись.

- Ладно, время поджимает, поезд отправляется через пару минут. Поторопимся!

Друзья вышли на свою платформу и заняли места в поезде. Усевшись в купе за маленьким деревянным столиком, Ванесса взяла стоявший в кувшинчике небольшой букетик цветов. Вдохнув уже ослабший аромат, она устало произнесла:

- И все-таки даже в таком жестоком мире живет красота.

***

... Париж, ресторан "Гранада". Приятная музыка, официанты с подносами, разношерстный люд. Прямо перед глазами, за столом - девушка с рыжими волосами, оживленно рассказывающая о своем сегодняшнем дне. Рюмка уже пуста, а коньяк приятно греет изнутри. Сегодня выходной - а значит можно себе позволить расслабиться.

Внезапно входные двери раскрываются, и в ресторан врываются трое полицейских. С фразой "Всем сохранять спокойствие!" они подошли к нашему столику и громогласно объявили - "Вы арестованы по подозрению в убийстве. Вам придется пройти с нами в участок. Леди, вы так же задержаны по подозрению в соучастии". С этими словами они схватили ее за руки и подняли из-за стола. Весь ресторан умолк, и лишь она громко возмущалась, а я пытался им помешать. Я кричал - "Оставьте ее в покое!". Они лишь продолжали молча крутить ей руки. Потом полицейские стали стучать дубинками по столам, с криками "Вставай, скотина! Время сна кончилось! Встать, быстро!". В глазах потемнело...

... Бенджамин проснулся. Не было никакого ресторана - он остался там, во сне. Был лишь грубый жесткий голос надсмотрщика, который стучал в дверь камеры. Повинуясь ненавистному голосу, Бенджамин встал с серой пыльной койки. В этот момент дверь камеры открылась и показался надзиратель.

- Сколько можно дрыхнуть, тварь? - издевательским голосом спросил он у заключенного. - Радуйся - сегодня обед будет! А вот и он кстати, - с этими словами он швырнул тарелку на пол камеры. Она чудом не перевернулась, лишь расплескав половину скудной похлебки.

- Ах да, совсем забыл - сегодня еще и хлеб дают!

Небольшой ломоть хлеба отправился в полет вслед за тарелкой в пыль. Надзиратель вышел из камеры, с грохотом закрыв металлическую дверь.

Именно так начинался очередной день заключения в тюрьме Фогивион. Она считалась последним местом куда отсылали заключенных, обычно с идеей забыть об их существовании.

Тюрьма представляла собой круглую башню из бетона, построенную на камнях в нескольких милях от побережья. Стены строения омывались водой, исключая всякую возможность побега. К тому же отсюда практически не было видно берегов, потому на узников она производила впечатление полной изоляции от мира и лишала надежды.

Здание было построено по схеме паноптикона - дежурные надзиратели находятся в самом центре, откуда наблюдают сразу за всеми расположенными по кругу камерами на этаже. Всего этажей с камерами было три - на нижнем четвертом располагались склады, хозяйственные помещения, кухня и лаборатория. В последней на заключенных испытывали новые лекарства, которые привозили сюда парижские аптекари. Здесь можно было не бояться ответственности за смерть испытуемого - к тому же, отчетность Фогивиона никто уже давно не проверял. Надзиратели чувствовали себя здесь всемогущими и безнаказанными.

Из-за вездесущей воды внутри царила постоянная сырость, стоял затхлый запах. Продукты портились быстро, заключенные часто болели. Без должного лечения они скоро умирали, но с трупами проблем небыло - их просто сбрасывали в окружающее море. Постоянный шум волн и глухая акустика тюрьмы приводили к звуковым иллюзиям и сводили с ума и без того несчастных обитателей.

Бенджамин хромая подошел к тарелке и поднял ее. Коренастый, плотный мужчина за годы заключения осунулся и стал немного напоминать дикаря. Кряхтя, подхватил тот самый ломоть уже начавшего плесневеть хлеба, предварительно отряхнув его от пыли. Усевшись на кровать он начал есть, стараясь ничего не упускать - кормили очень скудно, и заключенный был рад каждой крошке. В голодные дни приходилось есть даже редких слизняков, дабы не умереть с голоду. Впрочем, был и большой риск отравиться.