Забытые пьесы 1920-1930-х годов

СОРОКИН. Нет… Звонила по телефону в трест.

ТАНЯ уходит.

Желает повидаться…

ШУРКА. Неужели тебе не надоело каждый год по заграницам ездить? Поехали бы лучше с Таней на Кавказ.

СОРОКИН. На Кавказ?..

ШУРКА. Да…

СОРОКИН. Я имею дерзость считать себя культурным человеком. И без заграничных впечатлений я, товарищ, не жилец.

ШУРКА (удивленно). Как это понять?

СОРОКИН.

Очень просто. Хотя и не совсем… Для тебя «Запад» — пустой звук… Ты поймешь совсем не то, что я имею в виду. На Западе колоссальная техника. Последнее слово технической красоты… А здесь… Ну, как тебе попроще объяснить? Здесь я чувствую… давление громадной ответственности… А заграницей совершенно другая обстановка: я отвлекаюсь от серых будней наших, отдыхаю…

ШУРКА удивленно смотрит на СОРОКИНА и пятится.

Да, ба-тень-ка! Я таким вот… (показывает рукой) начал революционную карьеру… Когда реальное окончил, я уж был партийным дядей… Вы, молокососы, на готовенькое сели. А сами не знаете, в чем ужас самодержавия. Как мы с ним боролись. Ну, вот скажи мне: как типографский шрифт хранится в ножках стола? (Увлекается.) Или вот был случай… Однажды к нам нагрянул обыск. Я спокойненько печатал прокламации на гектографе… Слышу — рвутся. И что ж? Пришлось мне скушать весь гектограф, вместо студня!..

ШУРКА (в раздумье). Ты хочешь противопоставить культуру Запада нашему строительству? Так, что ли?

СОРОКИН (устало). Ничего я не хочу противопоставлять. Давай позавтракаем. (Декламирует.) «Вырастешь, Саша, узнаешь…»^{285}

ШУРКА.

Я тороплюсь… на заседание…

СОРОКИН. Ну, торопись, голубчик… Ты еще молод… Тебе можно торопиться. Когда я был в твоих годах, я тоже торопился и не знал, за что взяться. Все было прекрасно! Какие необъятные заманчивые перспективы рисовались! Юношеский пыл окрашивал все в яркие цвета! Я чувствовал беззаветную любовь к хорошему и жгучую ненависть к дурному! А теперь? Мне торопиться уже некуда. Беззубый лев!

ШУРКА. Ты омоложенье, кажется, попробовал?^{286} Разве не подействовало?

СОРОКИН. Да, но после незначительной вспышки энергии наступило резкое и окончательное угасание… Да что об этом говорить! Жизнь есть комплекс бесчисленных и сложных законов, ухватить которые за хвост пока что трудновато. (Пауза.) Ты говоришь, сейчас в райком?

ШУРКА. Да.

СОРОКИН. Поторопи там, кого нужно, с принятием моего членского взноса… Я с секретарем послал…

ШУРКА. Я сейчас туда…

В дверь стучат.

СОРОКИН.

Войдите… Да-а… A-а! Воронин? Входи!

Входит ВОРОНИН. ШУРКА уходит.

С актом о сдаче и приеме?

ВОРОНИН. Нет… Я решил поговорить с тобой начистоту, Алексеич.

СОРОКИН. Ого?! Тогда садись поудобнее… Давай поговорим начистоту…

ВОРОНИН. Я приехал доложить тебе, Алексеич, что без ревизии эр-ка-и^{287} я принимать от тебя трест затрудняюсь… Откровенно сказать: решил не принимать…

СОРОКИН. То есть?

ВОРОНИН. Ты не отсрочишь свой отъезд, помочь мне разобраться, согласовать, указать? Хотя бы в основном… Сегодня ясно стало, что с сырьем дело обстоит неважно… Необходимо внести оживление, заострить внимание…

СОРОКИН. Чепуха! Это твое личное мнение, товарищ Воронин…

ВОРОНИН.

Ничего подобного! Вот данные… Придется консервировать несколько фабрик… У тебя установка была на заграничное сырье…

СОРОКИН. Дорогой Воронин! Если бы мне развязали руки… я бы к чертовой матери смел наше российское барахло! Я заменил бы все до винтика западным оборудованием… Я поставил бы гигантов… Мой коммерческий директор Гарский ежегодно ездит по заграницам… Но не одного его… я разослал бы по Европе, по Америке целиком и полностью моих спецов изучать, перенимать, закупать, ввозить западную технику… Без Запада мы чепуха! Не вылезем…

ВОРОНИН. Все это хорошо, но… на фабриках готовятся забастовки… Ты не можешь остаться на недельку?

СОРОКИН. Ни в коем случае… У меня уже билеты на руках…

ВОРОНИН. Тогда дело может… осложниться…

СОРОКИН. Как же я, товарищ, управлял три года, и не было никаких осложнений? Ты кончил институт народного хозяйства, а боишься на три месяца остаться за меня?.. Что за чепуха?! Я даю тебе гениальнейшего коммерческого директора, Гарского. Используй его, как тебе заблагорассудится… Это удивительнейший и честнейший спец западной закалки…

ВОРОНИН. Все это так, товарищ Сорокин, но мне не хочется три тысячи рабочих выкидывать на биржу труда!

СОРОКИН (резко). Что же ты хочешь от меня?

ВОРОНИН (резко). Акта о приеме треста я не подпишу, пока мы не выясним… Нужно переменить установку, тогда…

СОРОКИН. Ах, вот ка-ак?.. С этого и начинал бы, дорогой товарищ. Вышло бы по-большевистски… В лоб… Шах королю…

ВОРОНИН. Я доведу до сведения Контрольной комиссии… А там уж мы увидим…