Забытые союзники во Второй мировой войне

«Великолѣпный экипажъ, сопровождаемый отрядомъ скачущей в каръеръ еще болѣе великолѣпной кавалерiи, раззолоченной, в красныхъ плащахъ съ перьями — в опереткѣ такихъ не встрѣтишь. Я основился, широко раскрывъ глаза: монументальное голубое ландо, съ гербами, запряжено было парою великолѣпных сѣрыхъ русскихъ, настоящихъ русскихъ рысаковъ. Около кофейни генералъ вышелъ прогуляться и встрѣтил меня… Генералъ любезно пошел ко мнѣ навстрѣчу. Съ особенно развязнымъ жестомъ, которому онъ, видимо, старался придать какъ можно болѣе военнаго характера, протянувъ мне руку, онъ выразил большую радость меня встрѣтить и спросилъ, что мнѣ больше всего понравилось въ Монтевидео?

— Ваши лошади, — отвѣчалъ я.

— Ахъ, неправда-ли? Понятно, это настоящiе русскiе, да, чистокровные орловскиiе рысаки. Я купилъ ихъ въ Парижѣ за 50.000 франковъ. Вѣдь это настоящиiе?

Я успокоилъ его, увѣряя, что его не обманули насчетъ породы, удивляясь только цѣнѣ, но для американского генерала, что это значитъ? Мы продолжали разговаривать, тогда я замѣтилъ въ другой рукѣ генерала зонтикъ. Зачѣмъ зонтик, особенно же при этом костюмѣ? Но дѣло было просто: набалдашникъ на зонтикѣ былъ огромный бриллiантъ-солитеръ совсѣмъ необыкновенной величины.

— Ну, а что еще вамъ понравилось? — продолжалъ довольный собою и мною генералъ.

— А еще? — да вотъ вашъ зонтикъ.

Генерал прiятно захохоталъ, протягивая мнѣ зонтикъ — a la disposición de usted, hace me el favor (сдѣлайте одолженiе, въ ваше распоряженiе).

— Очень вам благодаренѣ, генералъ, — я ѣду теперь путешествовать по разным дебрямъ, и потому, куда же мнѣ дѣваться съ такой драгоцѣнностью, пожалуй еще убьютъ, — не то, я, конечно, принялъ бы»^{17}.

Стоит заметить, что в расположенные к Югу от Бразилии страны Латинской Америки Ионин прибыл в тот период, который тамошние историки изящно называют эпохой «консолидации государства»^{18}. Действительно: самые бурные революции отбушевали, междоусобные войны отгремели, и страны Южной Америки вступали в эпоху, которую иные местные историки склонны ностальгически называть «апогеем»^{19}

.

Как бы то ни было, на рубеже XIX–XX веков до стабильности было ещё далеко, но быт уже стал уютнее и веселее. Не удержусь и воспроизведу еще один пассаж Ионина, где он описывает главную для тогдашнего Монтевидео «ярмарку тщеславия»: радующий глаз и поныне театр «Солис».

«Баръер ложъ дѣлается не сплошной, какъ у насъ, а представляетъ тоненькую изящную рѣшетку, такъ что снизу, изъ партера, не только можно видѣть до самаго конца прелести платьев Ворта и Руффа, но даже узнать, какiе въ данный моментъ башмачки в моде въ Парижѣ, и какiя ножки у предмета, за которымъ, вы, может быть, ухаживаете»^{20}.

В ответ на столь благожелательное к ним любопытство со стороны любознательных российских дипломатов правители иных далёких латиноамериканских республик, в свою очередь, отправляли своих дипломатов в Санкт-Петербург[20].