Забытый этаж

Обогнув самокат и стараясь не попадаться под ноги работяг, дети и звероморф отправились на поиски Анабеллы. Которую почти сразу и обнаружили – женщина стояла на металлической подножке грузовой колесницы, торопливо отдавая распоряжения и строго покрикивая на лентяев. Пышная полосатая прическа княжеской советницы виднелась издали, будто черно-белый путеводный маяк. Заметив гостей, гулка улыбнулась, что-то сказала подмастерью и легко спрыгнула на упругое дно арены.

– Легка ли была ваша дорога? – спросила Мудрослов, прикасаясь к кончику носа.

– Да, конечно, – поклонился Виктор, повторяя вежливый жест. – А вообще мы хотели поблагодарить за гостеприимство и возможность добраться до Торжища. Спасибо вам.

Урожайщица улыбнулась, не спеша с ответом. Еще раз внимательно осмотрела всех троих, кивнула разумному зверю. И негромко сказала следующее:

– Вы действительно необычные существа, друзья Урожая, – Анабелла прищурилась, стараясь говорить так, чтобы не расслышали трудогулики, увлеченные обустройством лагеря. – До прошлого Цикла я и подумать не могла, что старинные сказки про поверхность не лгут. Но убедилась и поражена в самое сердце. Не могу знать, мир или войну принесли вы в Катакомбург… я не арсилит, чтобы читать мысли других и чувствовать оттенки аур… Но я немало прожила на свете и вижу перед собой хороших и честных подростков. А потому желаю удачи в любом начинании, и пусть разольется над вами милосердие спящего Сер-Пентоборга! Отныне вы желанные гости клана. Отныне мы все – множество камней единой горы, из разобщенного малого составляющие великое и монолитное. А после того как он научился вести себя при общении с Бруно, это приглашение касается даже Крумма…

Покосившись на морфа, она лукаво улыбнулась одними глазами. Хищник, тихонько фыркнув, только повел усами. И пусть его поза или взгляд говорили – ах-ах, Мудрослов Анабелла, как смешно! – он все равно почтительно поклонился советнице.

А затем гулка повернулась, чтобы снова взобраться на подножку самоката, и возобновила командование. Ребята, к своему удивлению крайне расстроенные этим расставанием, побрели прочь…

– Друзья-чужеродцы уловили, что хотела сказать советница? – посматривая по сторонам, спросил Крумм. И тут же тихо посоветовал, не дожидаясь ответа: – Накиньте-ка капюшоны. Ваши смешные ушки местный народ может не оценить…

Витя поджал губу, втайне огорчившись, что такая простая и ценная мысль первой не пришла именно ему. Оба мальчика натянули капюшоны школьных курток (Настя, стеснявшаяся новой стрижки, сделала это еще на выходе из фургона). И этот обыденный, столь повседневный жест вдруг показался ребятам крайне зловещим, сопряженным со страшной опасностью. Снова остались они в одиночестве, предоставленные самим себе, полагающиеся лишь на удачу и резвые ноги.

После гостеприимства и теплоты, с которыми их встречали трудогулики Урожая, на ребят накатила тоска. Теперь становилось понятно, о чем спрашивал их Крумм в душном нутре фургона. В суете и столпотворении Торжища было на самом деле легко потерять не только храбрость, но и голову. И единственным, что согревало наших героев в этот миг, было осознание скорого возвращения домой. Несмотря на страх, они твердо верили, что смогут сдержать обещание, а после разыскать забытый Лифт…

Уловив (как обычно в минуты переживаний) тревожные мысли братьев, Настя остановилась прямо посреди людного торгового проспекта. Протянула руки, ловя ладони мальчиков. Решительно развернула к себе, и Витька с Димкой поняли настрой сестры. Встав в маленький тесный круг, близнецы взглянули друг другу в глаза.

– Мы ведь через многое прошли, верно? – спросила девочка, чувствуя, как за ее спиной стоит на страже троицы верный звероморф.

– Точно, сеструха, – кивнул Дима. – Мы справились, несмотря ни на что.

– Мы вместе, и в этом наша сила, – глухо признал Витя. Очки поползли с переносицы, но он не разомкнул живой цепи, чтобы их поправить, – лишь чуть приподнял и запрокинул голову. – И эту силу не сломили ни Красимира, ни Мглистый…

– Ни Гильдия, – добавил брат.

– А значит, мы справимся и сейчас! – подтвердила Настя, и в этот момент их сердца преисполнились такой уверенности, что стало жарко. Близнецов охватило чувство всесилия и беззаботной отваги, почти не присущее взрослым, но такое легкое и всеобъемлющее в юном возрасте. – Крумм, отведи нас на аукцион.

Кот, блеснув зелеными глазами, развернулся и направился в торговые ряды.

Арена амфитеатра, превращенного в здоровенный рынок (по сравнению с ним провинциальный базар Цветокамня казался крохотным и уютным), гудела, голосила и музицировала наперебой. От обилия товаров кружилась голова, в глазах пестрело, в нос врывались самые необычные запахи.