Забытый язык. Введение в науку понимания снов, сказок и мифов

Кевис, прервав его речь, сказал:

– Клянусь Зевсом, любезный Сократ, ты хорошо сделал, что напомнил мне об этом. Некоторые, и, между прочим, в недавнее время Эвен, спрашивали меня о стихотворениях, которые ты сочинил, переложив в стихи басни Эзопа и написав гимн Аполлону, – какие побуждения руководили тобою, что ты, перешедши в темницу, начал писать стихи, никогда не писавши их прежде? Итак, если ты желаешь, чтобы я был в состоянии отвечать Эвену, когда он снова спросит меня об этом – а я знаю, что он спросит, – то скажи, что я должен отвечать?

– Отвечай ему, любезный Кевис, – сказал Сократ, – согласно с истиной, – что я написал эти стихотворения не из желания входить в соперничество с ним и его произведениями – я знаю, что это было бы нелегко, – но я хотел определить значение некоторых посещавших меня видений, чего они от меня требовали, и исполнить свой долг, если они призывали меня к занятиям поэзией. В протекшей моей жизни меня часто посещало одно и то же видение, в разные времена в разных видах, но с одной и той же речью. «Сократ, – говорило оно мне, – посвяти себя искусству муз и упражняйся в нем». Я думал тогда, что оно советует мне и побуждает меня продолжать заниматься тем, чем я занимался в прошлое время. Подобно тому как воодушевляют бегущих на ристалище, так, думал я, и меня мое видение поощряет к продолжению занятий тем, чем я уже занимался, – служить искусству муз, то есть величайшей из наук, – которой я посвящал себя. Но теперь, после того как надо мною произнесен был приговор, а празднество в честь бога замедлило мою смерть, я счел долгом – если мое, часто повторяющееся, видение призывало меня к занятиям искусством более обыкновенным, не противиться его голосу, а последовать ему. Для меня, очевидно, безопаснее – не покидать этого мира, прежде чем я исполню свой долг перед божеством и, послушный призыву видения, напишу несколько стихотворений. Итак, я прежде всего сочинил гимн божеству, в честь которого совершалось празднество, а после гимна, рассудивши, что поэт, если он в самом деле хочет быть поэтом, должен уметь создавать вымысел, а не передавать одни только мысли, а сам я неизобретателен в вымысле, я переложил в стихи басни Эзопа, которые имел под рукою и знал, – первые, которые пришли мне на память.

Итак, вот что, любезный Кевис, передай Эвену; передай ему также прощальный от меня привет, и если он мудр, пусть он следует за мною. Я же, как кажется, ухожу от вас сегодня, потому что так хотят афиняне[36].