Забытый вальс

В это время по мере увеличения выпитого ситуация на кухне стала накаляться. Похоже, мысли Технаря шли в том же направлении, что и у Николая. Он потребовал у собутыльников карандаш и бумагу, громко вслух начал подсчитывать свои прибыли и убытки, вконец запутался в большом количестве нулей, громко материл всех и вся, начиная от МММ и Мавроди, и кончая демократами и президентом. Под конец его мысли перескочили на Николая, он горячо и путано стал объяснять собутыльникам, что если бы не этот мужик, то он, Технарь, всю оставшуюся жизнь катался бы как сыр в масле, и дети его, Технаря, тоже бы катались, и внуки. Дойдя до этой ветви своего предполагаемого генеалогического древа, Технарь распалился еще пуще и стал орать, что он немедленно убьет эту суку, которая написала письмо о том, чтобы ему, Технарю, дали так мало денег. Остановило его только предложение Вальтера выпить еще, но он заявил, что выпьет и все равно убьет, голыми руками задушит, а потом утопит в ванне и выкинет с балкона вместе с ванной. Тем временем послышалось бульканье разливаемого спиртного. Судя по звуку, разливалась бутылка на троих. Раздался глухой перестук чоканья полных стаканов, послышалось мучительное бульканье почти насильно вливаемой в горло водки, после чего кто-то, судя по наступившей тишине, – Технарь, немедленно стал громко икать. Слышно было, как собутыльники отвели его в другую комнату, откуда сразу же послышался молодецкий храп, напомнивший Николаю циркульную пилу на лесопилке, которая распиливала древесные стволы на короткие бревнышки. Через минуту в комнату Николая тихо вошел Вальтер, лег на свое место и моментально уснул. Провалился в сон и Николай.

Все это время в ста метрах от них возле соседнего дома стоял серый «Фольксваген-транспортер». Оператор внимательно слушал разговоры, происходящие в квартире Николая, и периодически связывался с кем-то по рации, передавая содержание разговоров.

Вальтеру снилась старая ленинградская квартира. Он, мальчик, которого звали Вася, стоял в темной комнате, которую озаряли багровые отблески огня, горящего в печке-буржуйке. Стол у окна, был завален кольцами, серьгами, брошками, сверкавшими в блеске пламени. Он знал, что нужно забрать все это и как можно быстрее уйти, но как бывает во сне, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Вдруг в комнату вошла мать. Она не смотрела на него, в руках у нее была большая коробка, и она стала собирать в эту коробку все, что было на столе. Вася позвал ее, но она продолжала собирать драгоценности, как будто ничего не слышала. Неожиданно в комнату ворвался полковник Смолин. – Я от Николая и Александры! – прокричал он, затем ударил мать так, что она упала на пол, схватил коробку, сгреб туда все со стола и пошел из комнаты. Тут Вася понял, что в руке у него пистолет. Он прицелился в Смолина, нажал курок раз, другой, третий, но ни одного выстрела не последовало. Тогда Вася бросил пистолет в спину полковника, но промахнулся, и пистолет с жутким грохотом разбил дверное стекло.

Глава 20

1994 год, Москва, понедельник, 18 июля

Николай проснулся оттого, что на кухне со звоном и бряканьем полетела на пол какая-то посуда, и послышались сдавленные матюги, которые резко сменились отрывистыми булькающими звуками, так как матерящийся, видимо, приник к какому-то сосуду с жидкостью. Судя по удовлетворенной громкой отрыжке, Технарь похмелялся пивом. Затем он проследовал в туалет, а оттуда обратно к себе в комнату, и через минуту там опять заработала лесопилка.

От шума проснулся и Вальтер. Он торопливо сел, дрожащими руками помассировал лицо, потом подошел к открытому окну, нервными затяжками выкурил сигарету и только тогда потянулся.

– Хороший денек сегодня будет. Ну, что, не спишь? Сейчас, я в сортир схожу, умоюсь и отстегну тебя.

Через десять минут Николай с наслаждением стоял под душем. Горячей воды уже третью неделю не было, и он до отказа открыл кран с холодной водой. Тугие прохладные тонкие струи нестерпимо кололи кожу, так что приходилось все время крутиться, подставляя разные участки тела. Когда он почувствовал озноб, то выключил воду, хорошенько растерся полотенцем и, одевшись, пошел на кухню. Несмотря на вчерашнюю договоренность, Вальтер продолжал контролировать его перемещения по квартире, особенно, если Николай приближался к входной двери.

Войдя на кухню, Николай присвистнул, после вчерашней попойки бардак здесь был необыкновенный. На кухонном столе и возле него в каких-то лужах вперемежку лежали куски колбасы и сыра. Все это было щедро усыпано бычками. Три окурка лежали в наполовину опустошенной банке с маринованными маслятами, которую Николай купил у какой-то бабульки возле своего офиса и берег, даже не попробовав. Пара опорожненных водочных бутылок и пустая бутылка из-под «Двина» валялись под столом. На плите стояла сковородка с обугленными останками какого-то мяса, залитыми водой. Николай посмотрел на часы, они показывали ровно восемь. Торопиться было некуда, и он решительно взялся прибираться. На стук посуды заглянул Вальтер.