Зачарованный мир

– Нухбала продался Гара Пейгамбару? – поразился Фаранах. – Он, конечно, дурак и подлец, но все же – государственный чиновник. Не мог он снюхаться с мракобесами из Черного Храма, которые клянутся разрушить наше государство.

Сумукдиар хотел растолковать кузену, что государственные чиновники продажны и привыкли подчиняться силе, а потому охотно пойдут служить не только слугам Иблиса, но и к Тангри-Хану. Лишь бы платили. Но говорить этого он не стал: у Фаранаха были очень абстрактные идеализированные представления, мешающие правильному пониманию сложных политических событий. Единственно верный взгляд на все происходящее присущ, как известно, лишь почитателям Единого бога и Джуга-Шаха.

– Погодите… – Встревоженный Горутлу отвел Сумукдиара в сторону и, хмурясь, сказал: – Ты попал в дурную историю и будешь вынужден отвечать на неприятные вопросы эмирского мухабарата. Как ты объяснишь, что с охоты вы вернулись без одного из спутников? И что будет, когда твои друзья станут болтать о встрече со знаменитым разбойником? А ведь они наверняка станут болтать!

– Не беспокойся и не забывай, что имеешь дело с джадугяром высшего ранга, – ухмыльнулся, отмахиваясь, агабек. – Скоро все они напрочь забудут об этой встрече, только Фаранаху будет сниться мужественный сподвижник его отца. Остальное тоже не сложно: напали бандиты, убили кастрата-чиновника, похитили Удаку…

Атаман тихонько засмеялся, покачивая седеющей, несмотря на молодость, головой. Сумук тоже улыбнулся, но про себя печально отметил, что и у него в голове появляется все больше серебра, а лицо бороздят глубокие морщины – магия дает могущество, но отбирает молодость…

– Ты хорошо придумал, – одобрительно сказал Горуглу. – Только девушка вернется с вами – такая обуза чрезмерна для моей суровой походной жизни… И вообще не думай лишнего – я не ревнив.

– Я тоже, – фыркнул Сумук. – Так что и тебе нечего беспокоиться.

Мужчины обменялись понимающими взглядами и похлопали друг друга по плечам. Потом атаман вдруг спросил: не считает ли, мол, агабек, что его дядя Бахрам Муканна мог бы стать неплохим эмиром, когда восставший народ сметет прогнивший режим династии Ас-Кечан-Гюн. Вопрос этот сегодня уже возникал, поэтому Сумук ответил, почти не задумываясь, что Бахрам недостаточно влиятелен. «Главное, чтоб народ любил, – сказал Горуглу. – А потом умный правитель всегда сумеет склонить на свою сторону даже недоброжелателей». Из этого Сумукдиар сделал вывод, что Горуглу, может быть, хороший атаман, но слабый политик.

С тем они и вернулись к остальным. Над костром уже покрывались аппетитной корочкой освежеванные туши кабана и тура, на ковре была расстелена длинная скатерть – дастархан. Городские девицы помогали разбойникам расставлять медные блюда с фруктами и лесными ягодами, из шатра подкатили два солидных бочонка явно кахетинского происхождения.

– Хорошее вино, – причмокнув, сказал Фаранах. – Не меньше двадцати лет выдержки.

– Сорок лет, генацвале, – весело уточнил бородатый разбойник-саспир. – Позавчера у князя одного взяли.

– Так вы и в Колхиде промышляете? – поразился Сумук.

Кашлянув, Горуглу предотвратил обсуждение ненужных подробностей и предложил рассаживаться. Роскошное мясо, бесподобное вино, свежий воздух – аппетит у всех прорезался зверский, так что снедь была уничтожена в один присест. Допивая кубок кахетинского, Горуглу щелкнул пальцами, и вся разгуляй-компания затянула песни – колхидские, атарпаданские, аланские, легские, хастанские и сколотские. Потом вдруг встал на колени пожилой разбойник со слабым хварно – все остальные моментально умолкли – и запел фальцетом:

– Дин-а-Мохаммед!

Разбойники дружно подхватили, а Сумук остолбенел. «С именем Пророка», – это был новый парфянский гимн, исполняемый лишь поклонниками Единого бога! Отряд Горуглу – слуги Единого!

Чего угодно мог ожидать джадугяр, только не такой удачи: отыскать сильного союзника – командира отличного отряда да еще единомышленника, к тому же любимца всех племен Средиморья…

Сумукдиар вспомнил, как недавно рысские князья требовали от него примеры сегодняшней дружбы между племенами Колхиды, Атарпадана и Хастании – вот вам такой пример! С верой в Единого бога, сражаясь за общее дело, народы забывают смехотворные раздоры своих взбесившихся с жиру правителей. И пусть отряд Горуглу идет в бой под красным знаменем мятежника-хуррамита Парпага – это одновременно и цвет знамени Ахурамазды. «Горуглу должен стать моим союзником, – твердо уяснил Сумукдиар. – Вот сила, которая поможет свергнуть и растоптать всех Черных Пророков!» Между тем тот разбойник, У которого было хварно колдуна, немолодой мидиец в чалме и потрепанной кольчуге, закончил песню и проговорил, сокрушенно покачивая головой:

– Вот сидим тут, пируем, а народ голодает. Когда же наконец придет свобода?