Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

Движения тренированного спортсмена выполняются автоматически. Ему не нужно думать о большинстве из них, если только он не пытается выявить изъяны. Иногда я засыпал по ночам, пытаясь сознательно представить свой шаг так, чтобы чувствовать поэзию движения без сопутствующей боли. Мне было хорошо от этого, словно я был и зрителем, и критиком. Даже малейшие неточности в движении могут иметь огромное значение на больших расстояниях. Я часто замечал, что напряжение мышц можно ослабить сознательным усилием. Затем я обращал внимание на лодыжки, бедра, руки, стараясь расслаблять их даже во время тренировочных пробежек, чтобы работали только самые необходимые беговые мышцы. На протяжении километра или двух я наблюдал за собой и пытался контролировать движения рук, чтобы убедиться, что энергия не теряется при взмахах.

К середине сентября я был почти у цели. Это действительно должно было случиться! 15 сентября, после долгой, изнурительной пробежки накануне, я совершил четыре коротких, легких пробежки длиной 2, 7, 2 и 2 мили. На следующий день я пробежал 2 мили, 20 миль (ровно за два часа), а затем еще 2 мили. На следующий день – 2, 10 и еще 2 мили. На следующий день 2, 40 миль (за 4:39), а затем еще 2 мили вечером. Я написал в своем дневнике тренировок, что пробежал первые 20 миль из сорока за 2:19 с чувством, что вот-вот «“ударюсь о стену”, но затем поглотил три пакета сока и снова побежал… финишировал довольно уверенно. Чувствую, что я мог бы пробежать гораздо дальше и быстрее, если бы выпивал два пакета сока каждые 5 миль».

19 сентября я расслабился и пробежал всего 10 миль, заметив, что «ноги чувствуют себя хорошо». Я был на верном пути. На следующий день я пробежал 2 мили, затем очередная семимильная петля, но быстро, за 41:13, что было быстрее моего предыдущего рекорда тренировок на этой трассе на 16 секунд. В дневнике написано: «Сначала я чувствовал себя заторможенно, а в конце – уверенно. Я мог бы пробежать гораздо дальше с той же скоростью». На следующий день, несмотря на дождь и ветер, я проделал свой 20-мильный путь за 1:58:30, что также было новым рекордом тренировок. Это был еще не конец. Обычно я старался держать себя в руках, чтобы сила воли накапливалась, как при зарядке аккумулятора.

У меня не было преимущества ретроспективного взгляда, ныне возможного благодаря недавнему исследованию физиологии перелетных птиц. Однако у меня было подозрение, что интенсивная подготовка к ультрамарафону имеет некоторые сходства с межконтинентальными перелетами птиц. Птицы мигрируют к своей конечной цели поэтапно, что напоминает ультрамарафонские тренировки. Даже во время активности их работоспособность постоянно снижается, поскольку ткани тела, включая мышцы крыльев и сердце, сгорают ради топлива. Любопытно, что скорость метаболизма остальных тканей тела падает на 45 %. Тогда я этого не знал, но чувствовал, что слишком длительные тренировки были бы контрпродуктивными, даже вредными для организма. Я готовился к конкретному забегу, подобно птицам, которые физиологически готовят себя к каждому конкретному ультрамарафонскому полету.

Три дня спустя (без выходных) я принял участие в 10-мильном забеге в соседнем Эссекс-Джанкшен, Вермонт, не ради победы, а ради того чтобы почувствовать темп в условиях соревнований. Я не помню своего места на финише (думаю, я был третьим), но в дневнике я записал свое время – 54:03. На следующий день я расслабился, пробежав всего 7 миль, а еще на следующий день установил новый рекорд (на 5 минут лучше) на своем 20-мильном маршруте, 1:53:30, со скоростью 5:40 в милю, и записал: «В конце почувствовал себя сильным. Не измученным. Наверное, мог бы продержаться в таком темпе еще 15–20 миль. Не останавливался, чтобы пить». Я быстро восстанавливался, как этого требует долгий и упорный бег. До Чикаго осталось всего шесть дней, а потом все закончится и я смогу расслабиться.

За такое короткое время (по сравнению с целой жизнью выносливого хищника) я развеял все сомнения в том, что могу сделать казавшееся ранее немыслимым. Я мог бегать дальше, быстрее и с более длинными интервалами, чем я когда-либо воображал, и если я мог это сделать, то и любой другой здоровый взрослый человек смог бы. Мы все бегуны, если нам нужно ими стать или мы настроены на это. Я знал, что справлюсь с немыслимым ранее напряжением всех 100 км бега. Оставался один важный вопрос: в каком темпе?