Зачем нам враги

— Нет уж! — выпалила Эллен, крепче стискивая плечи своей госпожи, впрочем, даже не пытавшейся вырваться и все так же пытливо смотревшей на нее. — Мы немедленно возвращаемся. Сию минуту. Тальвард! Подумать только!

— Что ты раскудахталась, дура, — жестко сказала Рослин. — Тебе ли не все равно, куда я пойду? Меня где угодно могут убить. Даже в стенах этого проклятого замка. Но научат только там. Ты сама это знаешь. Ты же читала со мной все те книги.

Эллен перехватила маленькую холодную руку Рослин и, развернувшись лицом к югу, туда, откуда они полночи брели сквозь грозу, решительно поволокла ее за собой. Рослин не стала упираться — покорно прошла за Эллен с десяток шагов, низко опустив голову и разглядывая грязь на юбке, а потом сказала:

— Тогда я скажу отцу. Про тебя и Рассела.

Это звучало точь-в-точь как прошлой ночью — не только слова были теми же, но и интонация, и чувство, которое охватило Эллен при них.

Она остановилась, уже зная, что битва проиграна. Дорога в этом месте шла под уклон и чуть дальше загибалась вправо — а оттуда, она знала, уже был бы виден замок.

Но битва проиграна, и что уж говорить...

— Это безумие, — слабо сказала Эллен. — Мы должны вернуться.

Рослин вдруг вырвала свою руку из ее и круто развернулась, скользя в грязи.

— Слушай, ты! Пошла уже со мной — так что теперь! А ты думала, куда я иду? А? На прогулочку, что ли? Только там они научат меня! Только там и только они!

— Чему вас учить? — еле слышно проговорила Эллен. — Чему, вы и так уже все умеете?

— Не все. Ты еще глупее, чем я полагала, если так думаешь. Я даже десятой части нужного не знаю. И если не узнаю теперь, не узнаю никогда.

Эллен села на землю, по запястья погрузив руки в коричневую жижу. Покачала головой, потом еще и еще раз. И разрыдалась.

Маленькая, сухая, холодная ладошка легла ей на щеку, отвела спутанные волосы. Обычно звонкий детский голос звучал приглушенно, почти сдавленно:

— Брось, Эллен. Я же знаю, ты сама рада уехать отсюда.

— Рада, — всхлипнула она. — Рада.

Рослин снова погладила ее по щеке, коротко и сурово, как высокородная мать, выдающая нелюбимой дочери дежурную порцию ласки.

— Идем, — сказала она.

— Вы хоть понимаете, что делаете? — прошептала Эллен, не поднимая головы. — А как же ваш брак? Ваш брак с эльфийским принцем? Теперь Калардин обречен...

Рослин ответила не сразу, и на миг Эллен охватила уверенность, что ей удалось убедить свою госпожу. И она сама не понимала, что в ней вызвала эта уверенность — радость или отчаяние.

Но потом Рослин ответила — так, что вынудила Эллен изумленно вскинуть голову:

— Я вернусь. Для этого брака. Я... вернусь. Я потому и убегаю сейчас, чтобы позже быть... хорошей женой.

Она посмотрела Эллен в глаза — со строгостью, порой казавшейся почти умилительной в ее детском личике.

— Идем же. У нас мало времени.

Эллен поднялась — сама, хотя ее шатало, будто во хмелю. Рослин взяла ее за руку, не брезгуя тем, что та была вся в грязи.

Они шли молча не менее получаса, прежде чем Эллен спросила:

— Что вы знаете обо мне и вашем брате, миледи? Рослин шагала, опустив голову, и Эллен не видела ее лица, но услышала улыбку в ее голосе, когда она ответила:

— Все, Эллен. Все.

Больше они об этом не говорили.

— Хочешь, погадаем на суженого?

Вопрос застал Эллен врасплох. Она вскинула голову от шитья (за неделю скитаний плащ княжны порядком прохудился), взглянула на девочку, невозмутимо смотревшую на нее с противоположной стороны стола. В пальцах Рослин вертела маленькое зеркало в медной оправе, которое выпросила у бродячего торговца — а точнее, у Эллен, и та не смогла отказать: во-первых, денег у них пока было достаточно, а во-вторых, взгляд Рослин не допускал возражений. Она умела так смотреть, что язык прилипал к гортани от одного только намерения спорить.

— Хочешь? — повторила Рослин и пустила солнечного зайчика по столу. Желтое пятнышко дернулось, подскочило к пальцам Эллен. Та невольно подалась назад, убирая руки со стола.

— Надо ведь в полнолуние, — сказала она. — Ночью...

— Глупости, — нетерпеливо перебила Рослин. — Одни дуры в полнолуние ночью гадают, да все равно неправильно — а я знаю, как надо, я могу и днем. Ну, давай?

Они сидели в этой гостинице уже третий день, и Рослин скучала. Дальше дорога была закрыта — в этой части Калардина недавняя буря нанесла еще больший урон, чем в столичной округе, и завалы до сих пор не разобрали. Денег, которые взяла с собой Эллен, хватило, чтобы хозяин гостиницы, до того чуть не погнавший похожих на нищенок женщин со двора, расшаркался и отыскал свободную комнату. Дорогу должны были расчистить самое позднее к завтрашнему вечеру — это было поручено солдатам короля, собиравшегося вскоре продвинуть этим путем часть своей армии. Вряд ли кто-то из них знал свою княжну в лицо, но рисковать все же не стоило. Они отсиживались в комнате, никого к себе не пуская, — только Эллен время от времени выходила за едой и новостями.