Зачем цветет лори

Он намотал на ладонь ее распущенные волосы, потянул вниз, заставляя ее прогнуться еще сильнее. Ее грудь от такой позы встала торчком, соски просвечивались сквозь белую ткань рубахи, и мужчина чуть не застонал, глядя на них.

— У меня нет… никакого… яда, — выдохнула Оникс.

— Есть. Конечно, есть. Яд желания, способный свести с ума. Лори зацветает примерно после пятнадцатой весны, а тебе около двадцати. Сколько мужчин уже делали это с тобой, раяна? Расскажи мне. Расскажи, как они это с тобой делали… Что ты чувствовала? Тебе это нравилось? Я хочу… знать.

Он склонился над ней, максимально вжавшись бедрами в ее раскрытое тело.

— Я… никогда ничего такого не делала! — задохнулась Оникс.

Он усмехнулся.

— И поэтому так красноречиво пыталась меня исследовать? Тогда, в обители. Ну же, раяна, не лги мне, я ведь помню, как ты трогала меня.

— Мне просто было любопытно! — воскликнула она.

Аид рассмеялся. А потом резко сдернул с нее штаны и снова развел ей ноги. Он злился. Злился от того, что нарушил свое обещание и пришел к ней. Злился от ненависти в ее глазах. Злился от ее лжи и своего мучительного желания.

— Я научу тебя говорить мне правду, — сказал он. И его палец в перчатке резко вошел в тело Оникс. От шока, боли и ужаса девушка закричала, слезы брызнули из ее глаз. Лавьер замер. Внутри ее тела было узко, очень узко. Настолько, что всего один палец вошел с трудом. Сквозь перчатку он чувствовал, как обхватило и сжало палец ее тело. Так узко…

Очень осторожно он убрал руку. Оникс трясло. Она плакала, слезы катились горохом, несмотря на зажмуренные веки. Шок от его вторжения был столь сильным, что она не могла остановиться.

Аид завис над девушкой, рассматривая ее лицо с крепко зажмуренными глазами и мокрыми ресницами. Он был возбужден, сильно. И хотел продолжения. Ощущение ее узкого тугого лона, что так крепко обхватило его палец, заставляло его сжимать кулаки от желания ворваться в нее. Он хотел почувствовать это снова. Еще раз. Хотел, чтобы она так же обхватила его член. Войти в нее целиком. Замереть. А потом начать двигаться… Но эти слезы…

Не может быть, чтобы раяна была невинна. С такой способностью вызывать дикое желание разве могла она остаться нетронутой? Он торопливо прокрутил в голове их первую встречу. Неужели девушка сказала правду и исследовала его тогда в обители… из любопытства? Нет, не может быть.

— Открой глаза, — приказал он. — Ну же!

Оникс открыла. В синей глубине бушевал шторм.

— У тебя уже были мужчины? — спросил он.

Ее лицо скривилось.

— Как же я хочу, чтобы ты сдох, аид, — прошептала она.

Он усмехнулся.

— Не ново. Отвечай. Ты уже была близка с мужчиной?

Оникс прикрыла глаза, потом открыла, в синеве шторма блеснули молнии. И плюнула ему в лицо.

— Держи свой ответ, пес, — прошипела она.

Если бы Оникс знала, что это станет последней каплей, сметшей плотину его сдержанности!

Очень спокойно аид отпустил девушку, стер с лица плевок, дошел до двери и запер ее. Оникс подтянула ноги, сидя на столе. И когда он развернулся, ей действительно стало страшно. Очень страшно. Потому что Ран Лавьер медленно снял перчатки. Скинул с себя камзол, не отрывая от нее взгляда. Стащил через голову рубашку. Отстегнул перевязь с черным клинком, аккуратно положил оружие на лавку. И подошел к девушке.

— Не трогай меня! — испугано вскрикнула она. — Я не хочу…

— Зато я хочу, — спокойно сказал аид. — Очень хочу.

Одним движением он притянул ее к себе и впился в губы. Лавьер понимал, что проиграл. Проиграл в тот самый момент, когда увидел ее глаза, когда очнулся, выплыл из своего беспамятства и увидел тонкую фигуру в черном платье, что проводила пальцем по его животу. А потом она обернулась, и он заглянул в синие омуты… Все остальное уже не имело значения. С той самой минуты аид знал, что проиграл. И знал, что будет потом. И когда он вернулся за ней, когда осознал, что в этих скалах нашел раяну… Нужно было просто сделать то, что велит закон. Убить. Уничтожить. Не выдумывать причин, чтобы сохранить ей жизнь, не думать о том, как она выглядит.

Но он не смог, а значит — проиграл.

Ее губы были нежными. Слишком нежными для его грубых движений, для горячего языка, что врывался ей в рот. Он так долго хотел узнать, какова она на вкус… Теперь он это знал. Сладкая… вкусная. Бесподобная. Он терзал ее рот, не в силах оторваться. Снова и снова трогая ее языком, губами, прикусывая и зализывая. Его руки гладили ее тело. Аиду было уже на все наплевать. Он уже не мог остановиться, сходя с ума от ее вкуса, от ее запаха, от нежной кожи, желание сводило с ума. Он не знал, что можно настолько вожделеть женщину… Настолько, что в голове не остается ни одной мысли, только дикий звериный голод, только инстинкт хищника, лишенного разума. Он разорвал ее рубашку одним движением и даже не заметил этого. Просто ткань мешала, не пускала его к ней. Оторвался от губ и заскользил вниз по ее шее, ключицам, груди. Обхватил сосок губами, а вторую грудь сжал ладонью, лаская пальцами. Мир исчез. Осталась только она…