Зачет по убийству

Лицо Павла Петровича внезапно сверкнуло торжеством, и он неделикатно ткнул указательным пальцем прямо мне в грудь.

— Вот видите, вы даже не спрашиваете меня, о чем речь! Попались! Я сразу не сомневался, что Анька все вам рассказала, а не только ту чепуху, которой вы морочили голову идиоту Андрею.

Господи, ну за что мне такие напасти! Хотя сама виновата. Надо не витать в облаках, а внимательно слушать собеседника, вставляя в паузах междометия. Ладно, пускай не слушать, но междометия вставлять могла бы! Совсем недавно, общаясь с Андреем Аловым, убедилась в эффективности этого метода — а в такой важной ситуации начисто о нем забыла.

— Не спрашиваю, потому что мне это не интересно, — холодно пояснила я. — Меня совершенно не волнуют ваши отношения с Надировым. А если книга племянницы кажется вам чепухой, советую не тратить на нее время. До свидания!

Я встала, собираясь уходить. Вот и с Анной Сергеевной было так же! Все-таки они с дядей одной крови, это сразу чувствуется.

— Лучше десять мужиков, чем одна баба, — сообщил Иванченко, горестно вздохнув. Заявление прозвучало столь странно, что я невольно остановилась. — Если б я еще мог понять, на что вы все обижаетесь? Ничего плохого вроде не сказал. А Анька, та вообще была порох. Я так ее и звал — Анка-пулеметчица. Заденешь — мало не покажется. Если бы меня прикончили, уверен, она бы убийцу засадила. А я что, хуже? Костьми лягу, но этого типа достану. Тем более, убили-то ее из-за меня. Она узнала про Надирова что-то такое, чего не сказала даже мне. Для своей книжки приберегала, дура! Говорил я ей — не доведет тебя эта книжка до добра. На экране мелькаешь, в журналах о тебе пишут — что тебе, мало? Да это ста книжек стоит! Ну, что за охота вываливать людям свою подноготную? Не понимаю. Но вас, баб, не переспоришь. Ладно, думаю, пусть побесится. А она стала собирать материал и, похоже, нарыла что-то горячее. У нее всегда было чутье. Надиров испугался и нанял киллера. Вот такая история.

Я села.

— Вы уверены, что дело обстоит именно так? Мне показалось, компромат на Надирова мало ее интересовал — так, только для привлечения читателей к книге. Неужели она стала бы рисковать, сообщая в ней о Надирове что-то действительно важное и опасное для себя? В любом случае, ему, наверное, легче было как-нибудь помешать выходу книги, чем убивать.

— Значит, не легче, раз убил, — весомо ответил Иванченко. — Он давно меня ненавидит, вот и нанес свой удар. Ну, ничего, следующий ход за мной.

— А вы исключаете убийство по личным мотивам?

— Каким еще личным? — удивился Павел Петрович. — Вы о чем?

— Ну, мало ли. Например, она любила молодых накачанных парней и часто их меняла. Кто-нибудь мог приревновать.

— У нее были мужики? — удивился Иванченко. — Вы серьезно? Я думал, как бросила Андрюху, вся ушла в карьеру.

— Судя по всему, были. Например, ее шофер или тренер из фитнес-центра.

— Ну, это не считается, — махнул рукой Павел Петрович. — Это она для здоровья.

— Не всякому мужчине приятно узнать, что он был нужен женщине исключительно для здоровья, — заметила я. — Ваш пол, знаете ли, тоже бывает обидчив.

— Всех ее мужиков за последний год я обязательно пробью, — кивнул собеседник. — Тут мой недосмотр, вы правы.

— Еще могли убить по служебным мотивам, — поспешно добавила я, испугавшись сомнительного термина «пробью». Раз настучала на бедных альфонсов, надо хоть немного отвести от них угрозу. — Насколько я понимаю, работать с Анной Сергеевной было нелегко. Кстати, она ни с кем на телевидении последнее время не ссорилась?

— Ну… — Иванченко помолчал, — с Таней у них последнее время были серьезные разногласия. Анька предлагала новую концепцию, а Татьяна была против.

— Это Татьяна Цапова, руководительница телеканала? Анна Сергеевна в своей книге собиралась писать о каких-то ее финансовых аферах.

— Каких? — заинтересовался олигарх.

— Она не уточняла, — наврала я, побоявшись признаться, что элементарным образом не слушала.

— Может быть. Кто сейчас работает без откатов? Но мне она слишком обязана, чтобы обманывать, а тем более, тронуть мою племянницу. Я же поднял ее буквально из грязи. Она меня не просто любит — боготворит!

Я невольно усмехнулась. Все-таки мужчины, даже самые практичные, — неисправимые романтики. Зато женщины прекрасно знают, что тех, кому слишком обязаны, люди обычно терпеть не могут. Вслух же, щадя самолюбие наивного олигарха, я предпочла выразиться деликатнее:

— Возможно, именно из уважения к вам она особенно боялась, что вы прочтете про нее в книге не слишком приятные вещи.

Мой собеседник почесал затылок.

— Это я обдумаю. Вообще-то Татьяна сейчас просто расцвела, я еще удивлялся. Но о книге ей Аня не говорила, я уверен! Не те у них отношения.

— Кто-нибудь мог донести. Например, Олеся, секретарша.

— Эта дура? — удивился Иванченко. — Где ей! Анька, кстати, хотела ее сменить. Особенно после встречи с вами.

У меня отвисла челюсть. Анна Сергеевна, с ее умением разбираться в психологии, собиралась предложить мне место секретарши? Да мы бы смертельно поцапались в первые же пять минут!

— При чем тут я, Павел Петрович?