Зачет по выживанию

– Мы вдвоем с Войцеком будем подменять друг друга и лететь при запасе продовольствия сможем круглосуточно. Если ветер не помешает, то ровно за шесть дней и ночей доберемся.

– А обратно?

– По нашим прикидкам за две недели, – сказала Настя. – Но вдруг нам этого не понадобится? Вдруг у них есть возможность открыть портал на Землю там, у Скалы, или хотя бы здесь? Ой! Виновата. Если возможно открыть портал у Скалы, то нам придется возвращаться самим. Если где-то здесь, то все равно нужно доставить всех сюда. Так на так выходит.

– Ставлю вам задачу управиться за четыре с половиной недели. Теперь о связи…

– Ну понятное дело, – веско сказал Кольцов, – связь будем поддерживать регулярно.

– Когда приблизитесь к Скале, очень прошу вас выйти на связь один раз и больше не рисковать!

– Антон Олегович! У нас с Анастасией чувства… – брякнул Семка и покраснел. – То есть я хотел сказать, что мы чувствуем друг к другу… О-о-о!

– Да понял я про ваши чувства, – позволил себе усмехнуться Антон Олегович. – Так что нечего вам тут краской покрываться. – Идите спать. Я все приготовлю и подниму вас.

К его огромному удивлению, Семен уснул легко и спалось ему хорошо. Хотя суета вокруг должна была твориться невероятная. Потому что проснувшись, он увидел приличный плот, ради которого разобрали несколько шалашей.

– Не все вам на мешках со жратвой кататься, – хмыкнул Алекс. – Вот вам аэроплан. Даже с туалетом, типа сортир. Ватерклозет шалашного типа!

– А вода где?

– Вот кто бы спрашивал!

– А! Ну да!

– Как генеральный конструктор объясняю: вот здесь приторочены мешки для провианта и прочего багажа. Пока будете лететь налегке, спать можно в этих гамаках. Станете перевозить пассажиров – извольте эти места предварительно укрепить. Тут на час работы.

– Это что за палка?

– Это мачта. Сейчас парус доделают.

– А чем рулить?

– Сами на ходу придумаете. Нам, что ли, все обмозговывать?

Семен возражать не стал, и так для них сделали куда больше, чем он мог ожидать. Даже карты скопировали и уложили в целлофановые пакеты, которые давненько уже были дефицитом.

Еще бы Войцек не ворчал, вообще все было бы замечательно. Но финна понесло на ворчание так, что лучше было молча терпеть все несправедливые упреки, чем пробовать ему возразить. При этом деятельность он развил бурную. Все проверял и перепроверял по сто раз. Даже попытался отказаться от обеда, но его заставили поесть.

Сидя над кашей с мясом, он вдруг застыл.

– Очаг нужен. На нашем самолете.

– Чтобы сгореть на фиг! Всухомятку поедим! – возмутился Семка. – Пардон, зря сказал. Очагом буду я! Я столько воды уже вскипятил, что могу и кашку сварить, нужно только правильно все рассчитать.

– Вот! – многозначительно произнес Войцек. – Теперь можно лететь со спокойной совестью.

И принялся уплетать кашу, вполне довольный жизнью.

36

Полковник Ковалев на своем веку разведчика повидал многое и прекрасно знал, что слишком хорошо – это чаще всего не к добру. Но чтобы настолько плохо!

Высадку отработали до полного автоматизма. В том числе ночью и при дожде. Конечно, такого ливня они не ожидали. Впрочем, вскоре стало ясно, что ливень не самое страшное.

Портал мог продержаться сорок три минуты с секундами. Секунды эти ушли как раз на то, чтобы понять, куда им предстоит ступить – на скользкий, размываемый струями ливня карниз. Но было бы смешно пасовать по такому пустяковому поводу. Первые два бойца отряда, страхуя друг друга, вбили пиропатронами в каменную стену страховочные крючья, закрепившись, приняли лебедки. Их таким же способом «пригвоздили» на скале справа и слева от портала. Вниз спустились еще два бойца. Начался прием оборудования и снаряжения. Все было упаковано в специальные контейнеры, которые доставили вниз без проблем. Единственный по-настоящему сложный спуск на двух лебедках одновременно пришлось провести с неразборной частью шасси самоходной тележки.

Следом пошел личный состав. Тоже обошлось без сучка и задоринки.

К моменту, когда сам полковник Ковалев ступил к подножию Скалы, уже были выставлены посты и развернуты две палатки. Майор Кузьмин занялся установкой датчиков движения и развертыванием станции слежения. Короче говоря, все шло штатно. Даже балабол Серегин сидел в углу палатки и помалкивал, дожидаясь, как он обычно говорил, «окончания официальной части». И тут старший лейтенант Лисицын доложил, что в группе имеется один трехсотый.

Прикомандированный к ним спец с Ореола с невыговариваемым именем, но получивший, как и все, позывной-псевдоним Шатун, каким его и именовали постоянно, показал себя человеком неплохо подготовленным к солдатской жизни, да и вообще неплохим парнем. И вдруг в палатку заглядывает старлей Лисицын и докладывает:

– Командир, у нас трехсотый. Шатун сломал ногу и получил контузию.

– Как?

– Сейчас сам доложит, шину ему наложили, антидот ввели. В сознание пришел.

Ковалев перебрался во вторую палатку.

– Рассказывай, Шатун, как ты до такой жизни дошел.