Зачистка

— Маратыч, а что у тебя делает на фуршете он? — оставшись благодаря стараниям генерала в одиночестве, поинтересовался промышленник у толстенького, в круглых очечках, словно только сошедшего с советских карикатур на американских толстосумов, банкира.

— Ищет деньги, — простодушно ответил тот, жестом приглашая собеседника в угол, где на малахитовом столике с изогнутыми ножками стояла шахматная доска. Все знали о пристрастии хозяина к древней игре, но напрягать мозги во время отдыха не желали и потому старались избегать банкира, невольно оставляя его в одиночестве в собственном же доме на собственном вечере.

— Забавно, — машинально поправляя головки резных фигурок, проговорил промышленник. Он являл полную противоположность собеседнику — был высок, молод, энергичен и жаждал побед мгновенных, чего шахматы как раз и не предполагали. Потому и продолжал разговор о генерале, а не о предстоящей игре. — Но, насколько мы знаем, деньги нужно зарабатывать.

— Цель благородна, Вася-Вася-Василек, свет Юрьевич — собрать средства на обустройство в Чечне своих подчиненных, — пояснил Маратович. — Начинай.

— Ну, тогда и надо ходить с протянутой рукой, а не вальсировать, — не отпускало Василия Юрьевича, благо и танцевальная пара оказалась рядом. Владелец яхт, самолетов, металлургических заводов и ткацких фабрик, забыв о шахматах, выпростал в ее сторону рюмку с коньяком: — О, генерал. Сколько наград! Это, брат, надо уметь, — обратился то ли к банкиру, то ли к самому гостю, — не ступив ни разу за пределы Отечества, в борьбе с собственным народом заполучить такой боевой иконостас.

Намек шел, конечно же, в сторону Чечни, среди либеральной интеллигенции слывшей несчастной бедной овечкой, которую терзали кровожадные российские вояки. К тому же фуршеты среди элиты отличались не только своей запредельной хлебосольностью, но и возможностью демонстрировать, кто чего стоит, кто на какой ступеньке общества стоит, кто чего может себе позволить.

Так что генералу оставалось подобострастно улыбнуться и начать извиняться сразу за все прегрешения человечества с времен казни Христа.

Однако проситель остановился, перехватил официанта с подносом, снял рюмку. Вокруг мгновенно образовалась толпа: фуршеты славны еще и тем, что на них обязательно кого-нибудь прилюдно опускают. Потому как забавно и весело. Потому как чем меньше народу вверху, тем легче удержаться на вершине самому. Генерал по армейской тупости не признал руку хозяина, с которой кормился. И тоже громко, для всех, посмел иметь свою точку зрения:

— Одно уточнение. Войны, как правило, развязываются из-за алчности вас, гражданских. Так что мы, судя по всему, и в ближайшем будущем без орденов не останемся. К сожалению.

Выпил, вернул рюмку безучастному официанту.

Собеседник согласился с этим неожиданно быстро, но лишь для того, чтобы остановить противника и не оставить за ним последнее слово:

— И это, заметьте, при том, что кто-то из ваших подчиненных сейчас лежит под пулями, а вы, извините, почти во фраке…

— Да-да, именно в этот момент, когда вы пьете здесь коньяк, а ваши рабочие по колено в грязи качают вам в Сибири нефть, — перебив, завершил фразу генерал.

Кивнув для приличия, увел в танце сквозь напрягшуюся толпу свою партнершу. Дама, в отличие от кавалера, накалившуюся атмосферу почувствовала покрывшейся пупырышками кожей, и благоразумно стала ускользать из его рук, вырываясь в общую стаю. Фуршеты — это в первую очередь демонстрация преданности, а не вызов обществу. Тем более для дам с обручальными колечками на левой руке…

— Так что он здесь забыл? — вновь поинтересовался Василий Юрьевич у хозяина вечера, не скрывая раздражения.

— Деньги, — не посчитал зазорным повторить сладкое слово финансист, теперь уже жестом предлагая собеседнику продолжить, наконец, игру.

— А гонора столько, будто он их раздает сам, — не желал мириться с проигрышем Василий Юрьевич, занимая место у белых фигур. Двинул пешкой Остапа Бендера — с Е-2 на Е-4. — Надеюсь, ты улавливаешь разницу?

— Не кипятись, мой юный друг, — успокоил толстяк и, двинув своего коня, теперь уже снисходительно сам похлопал собеседника. А поскольку тот был высок, а хозяину тянуться до плеча гостя не пристало, получилось — едва ли не ниже талии. — Со дня на день начнутся переговоры по прокладке нефтепровода, а нам оперативные данные из Генерального штаба по Северному Кавказу не помешают.

— Дает?

— Пока нет. Мы намекнули, что можем услуга за услугу, — потер пальчиками, изображая купюры, — но не доходит.

— Интересно… — перевел Василий Юрьевич взгляд с доски на оставшегося, наконец, без внимания генерала, который не отпускал от себя официанта с полным подносом стопок. Улыбнулся чему-то тайному: — А знаешь, это было бы даже полезно для общества — яркий пример, героизм… Да-да!.. И, как ни странно, небольшой скандальчик со стрельбой на Кавказе и нам бы оказался как нельзя кстати. Особенно во время переговоров, — задвигал фигурами почти в том же темпе, что и обладатель черного поля.

— Правительство не откажется от своего, сухопутного проекта. Он дешевле. Шах.