Задание Империи

— Естественно! А вы с митинга? — Виктор кивнул на очередную колонну детей цвета имперского триколора.

— Шутите! Сегодня слет юнармейцев и митинг. Красиво, правда? Земля-золото-серебро. Цвета формы, в смысле. Раньше, при плутократии, дети с младенчества вовлекались в тяжелый труд, сейчас они ходят в школы, и важно, чтобы они не болтались по улицам, особенно на каникулах, а организованно делали добрые дела.

«Юнармейцы — типа пионеры или скауты. Даже запомнить просто. Хотя у нас юнармейцами называлось немного другое».

— Вы знаете, что у нас, в Бежице, лучший поход юнармейцев среди центральных провинций?

— Неужели? Молодцы. А вы на кого учитесь?

— На технолога литейного производства. Сейчас новый большой завод мартеновского литья построили, там можно быстро продвинуться по службе. И вообще литейщики теперь везде нужны — на паровозном, в Радице, на Арсенале. А то можно и на Урал поехать, там жалованье приличное обещают.

— По путевке собсомола?

— Бюро института не дает путевок. Лучшие собсомольцы получают рекомендательные письма хозяину для устройства на приличное место — если, конечно, оно по специальности вуза. Не зря же партия и Господь тратят столько денег на обучение молодых кадров?

«Господь тратит деньги? Ну да, это примерно из той же оперы, что и «партия тратит деньги». В жизни общие фразы часто представляют собой глупости, а когда проваливаешься в другую реальность, это как-то сразу бросается в глаза».

— Да, а вот с точки зрения человека вашего поколения, кто из композиторов лучше сочиняет фокстроты — Дунаевский или Блантер?

«Блантер так и остался Блантером? То есть меняют фамилии все-таки не все? Элиты это не касается?»

— Знаете, мне нравятся произведения и того и другого, и вообще в фокстроте главное — очаровательная партнерша.

— Это верно… — чуть смущенно согласилась Вэлла-Веселина, — ну мы вас ждем. А я побежала. — И она удалилась в сторону почты.

Виктор машинально отметил, что у здешней версии Вэллы манера говорить немного иная, чем у Вэллы из реальности-2: более сдержанная, без излишней экзальтации и даже где-то чуть казенная. Другое поколение. Собсомол, первая возможность для молодых людей почувствовать себя не просто зеленью, а людьми государевыми…

В редакции Татьяны вновь не было. Жаль. После напряженного дня Виктору хотелось куда-нибудь ее пригласить. Тем более что знакомых в этой реальности особо нет. С другой стороны, оно и к лучшему, а то так можно друг другу надоесть. Делать было нечего, и Виктор решил пройтись в сторону паровозного: может, удастся увидеть какой-нибудь реликт, а то и те самые немецкие танки российской сборки.

Окна домов были раскрыты, как пасти собак в жару, и из какого-то доносились звуки патефона. Мелодия оказалась знакомой — фокстрот «Все, что я делаю ночь напролет, — это мечтаю о вас», из «Поющих под дождем», который они с Зиной смотрели на Сталинском проспекте в предыдущей реальности. Только темп помедленнее и на немецком. Культурная экспансия налицо. Интересно, а что бы слушали с СССР в тридцать восьмом, если бы свободно продавали западные записи? Наверное, немецкую, французскую и итальянскую эстраду, поляков, того же Эмброуза. Хотя это бы все приелось лет за десять, и в сороковые уже брали бы советских — там же ясно, о чем поют, а у нас, в России, мало просто музон слушать: надо, чтобы еще и для души…

Размышления Виктора прервал резкий гудок сзади. Он обернулся. Прямо на него по тротуару пер сине-голубой двухместный «мерс»-кабриолет, сверкая хромом радиатора.

— С дороги! — заорал водила, приподнявшись из-за лобового стекла. — Слепой, что ли!

«Тормоза у него, что ли, отказали?» — подумал Виктор и сошел на газон.

— С тормозами проблема? — спросил он, когда машина медленно подкатила поближе.

— С хермозами! Все… в стороны! С дороги! — продолжал разоряться водила. — А тебе чего надо? Чего тебе надо вообще?

Он остановил «мерс», приоткрыл дверцу и начал вылезать с очевидными намерениями разборки.

«Чего, типа крутой? Типа новый русский? Так и задавит кого-нибудь. А может, он тоже до фига в партийную кассу жертвует?»

Браунинг оттягивал карман и провоцировал к действию. Виктор протянул к нему руку: «Для начала стрельнем по колесам». Движение старым «новым русским» было понято и истолковано верно:

— Городовой! — истошно заорал он.

— Ты резких движений не делай. Я нервный.

— Городово-о-ой!

Городовой буквально материализовался из воздуха возле машины. Виктор сошел с газона.

— Кто звал?

— Вот, — купчик кивнул в сторону Виктора, — ограбить пытался.

Городовой начал продвигаться в сторону Виктора.

— Документы папр-рашу!

— Да он пьяный.

— Папраш-шу!

Стрелять в представителя власти в планы не входило.

Виктор достал удостоверение и показал в развернутом виде. Городовой как-то моментально сменился в лице, вздрогнул и даже икнул.

— Ик! Чего соблаговолит приказать господин агент? — произнес он драматическим полушепотом.

«Ничего себе! Это что же, вроде визитной карточки Ким Ир Сена тут котируется? Воспользуемся…»

— Господин агент соблаговолит интересоваться, почему у вас машины ездят по тротуарам.

— Так это… сей минут выясним!