Задание Империи

Моторы нудно гудели — «ррры, ррры, ррры…», этот гул и дрожание всех предметов, стен, потолка, койки, преследовал Виктора, казалось даже во сне.

Через окно лился то ли утренний, то ли вечерний свет. Хотелось спать. Коридор показался каким-то туннелем в холодильнике.

— Ээ…аыах. Куда идти-то?

— Сюда — и охранник ткнул рукой в направлении небольшой дверцы с красной надписью «Вход воспрещен» сразу за буфетом. Дверца приоткрылась, из нее высунулся Быгов.

— Давайте, давайте…

Виктор протиснулся вслед за ним вперед и обмер.

Это была кабина пилотов, узкая, с четырьмя креслами по два один за другим и проходом между ними. В креслах сидели люди, откинув головы на подлокотники и закрыв глаза. Перед передними креслами свободно замерли два черных штурвала.

— Они чего… спят, что ли?

— Да. Обе смены. И штурман внизу. Похоже, что экипаж усыпили, кроме стюардесс. Их опрос ничего не дал. Они носили какао, но, похоже, не в нем дело.

— Их могли отравить еще на земле.

— Замедленного действия?

— Да. У нас было в одном фильме… «713-й просит посадку».

— А о нем вы не вспомнили?

— Ну, такой способ, кроме фильма, не применялся… обычно бомба или оружие проносили…

— Фильм чем кончился?

— Ну, чем кончился… — Виктора удивило, что Быгов в такой ситуации спрашивает о кино, но тут Быгов схватил его одной рукой за плечо.

— Да очнитесь же вы, наконец! Чем кончился фильм??? Что со всеми было там???

«Тьфу, черт, какой же я тупой…»

— Спаслись они.

— Как спаслись? Вспомните!

— Пассажир посадил самолет. Пилот ему подсказывал и с земли по радио.

— Пилот проснулся?

— Он шевелиться не мог, только говорить.

— Как его разбудили?!

— Подождите, дайте вспомнить… давно смотрел… кололи ему что-то, кофеин, вроде.

— Сейчас. Лена! — он обернулся назад, — кофеин ищите! И вообще любое возбуждающее!

— А с землей уже связались?

— Пробовали. Никто не отвечает. Видимо, экипаж заснул раньше, чем успели уточнить курс, и нас отнесло. Радиомаяк не принимает, по магнитному компасу в этих широтах можно определить день рожденья бабушки штурмана. Остается гирокомпас, но на него, я слышал, действует вибрация.

— Не пробовали по радиокомпасу просто на станцию какого-то города настроиться? Как в «Воздушном извозчике»?

— Пытались. В наушниках только трещит и воет. Магнитная буря, что ли.

— А где мы примерно находимся?

— Внизу видны горы. Возможно, Верхоянский хребет. Мы идем над ними на высоте порядка пяти тысяч. Если верить штурманской карте, то сейчас внизу должна быть тундра.

— И сколько горючего осталось?

— Примерно на час. Ну, километров сто пятьдесят — двести протянем, знать бы только, куда тянуть и что потом.

— Это возмутительно! — раздался голос сзади. — Я буду подать на вас жалобу в государственный департамент! Это есть произвол, нарушение гарантированных вашей страной прав!

— Да, конечно, мистер Терразини. Вы имеете право обжаловать наши действия и подать в суд. Но прошу вас сначала посмотреть на это. Сюда, пожалуйста.

— Oh, shit! — воскликнул Терразини, заглянув в кабину. В этот момент он мало походил на итальянца. — Надеюсь, это не есть инсценировка?

— Я бы на вашем месте надеялся на обратное, — сухо заметил Быгов. — Уверяю вас. мистер Ропски, он же Терразини, что персонально вы нас не интересуете. Нас интересуют курсы пилотов-любителей, упомянутые в вашем досье. Виктор Сергеевич, Степан Иванович, освободите место для пилота, только постарайтесь не задеть штурвал. А вы, — продолжил он, обращаясь к Терразини, — повторяю, имеете право обжаловать наши действия и подать в суд за моральный ущерб и вторжение в частную жизнь. На оставшихся в живых, разумеется.

— Да, я понимаю, — пробормотал Терразини, когда Виктор вместе с одним из охранников протаскивали мимо него пилота, — нет вариантов. Я буду повернуть самолет на север, и вести до тундра или пляж, берег моря. Теперь лето, тундра есть как это, вода есть, земля как губка с водой, с таким шасси мы будем перевернуться. Вода, море тоже. Но нет вариантов. Если не затрудняет, пусть стюардесс делает для меня коктейль какой-нибудь. Также есть последнее желание хорошо бы блондинка, но здесь не есть подходящее место, поэтому мой выбор коктейль.

— Если Вас не оставило чувство юмора, это вселяет надежду.

— Мистер Быгофф, это вы дать мне надежда попасть на первый полоса каждой газет всего мира. Позовите сюда мисс Кларк, она есть крепкий девушка, не будет иметь никакой обморок. Я буду здесь диктовать репортаж. Надеюсь, он не будет уничтожен через огонь после лэндинг.

«Шутник, однако…»

— Кофеина нет, — потянула Виктора за рукав Лена, — есть куча бинтов и морфия.

— Морфия? Они тут что, нарики?

— Это же обезболивающее!

— Потрясающе. А кокаина тут нет?

— Однопроцентные кокаиновые капли с адреналином и с трехпроцентным эфедрина? Это у меня сосед по каюте закапывает в нос от гайморита. Может, пойдет как возбуждающее? В бессознательном состоянии ему промывать желудок бесполезно, — и она кивнула на усаженного в кресло пассажирского салона пилота.

По коридору стучали туфли стюардессы. У стюардесс тут туфли тоже на низких каблуках.

— Вот… вот пледы и грелки.