Задание Империи

— Очень хороший вкус. Такое очень приятное сочетание цветов паркета, обоев, бордюра, форм мебели, только непривычно, что без углов — она же над Овальным кабинетом… Джейн, а ты была в Петергофе? В Екатерининском дворце?

— Никогда. Только на картинках.

— А мне довелось. И в Зимнем дворце, и в Летнем.

— Серьезно?

— Конечно. Ну, Белый Дом, это, конечно, тоже красиво — хрустальные люстры висят, занавески, картины… В Восточной комнате стоит рояль?

— Не помню… Не обращала внимания.

— Да, жаль, что нет возможности в ответ показать тебе Зимний с Эрмитажем, царский дворец в Ливадии, дворец графа Воронцова очень оригинален… А, черт, я же перед отъездом не отпросился съездить посмотреть Янтарную комнату! Теперь всю жизнь буду жалеть.

— Не расстраивайся, может, еще и съездим.

— Да знаешь, с такой работой если чего упустишь…

Ехали, они, в общем, недолго, потому что не было пробок.

Автор, скрепя сердце, опускает подробное описание лужайки перед Белым Домом и самого здания, чтобы не утомлять читателя. Это Дворец Советов или Мавзолей Сталина в нашей реальности ни за какие бабки не увидишь. И даже Сталинский Проспект в Брянске из второй реальности. А Белый Дом в Вашингтоне, он как был, таким в той реальности и остался, и любой может посмотреть его в Инете или, если средства позволяют, даже съездить туда на экскурсию и пощупать, вспоминая, что здесь, в этих стенах, в третьей реальности состоялась та самая встреча Виктора Сергеевича Еремина, гражданина Российской Федерации, с Хьюи Пирс Лонгом, президентом Соединенных Штатов. Но не будем торопить события.

Когда Виктор входил в Белый Дом, у него снова возникло такое ощущение, что он снимается в каком-то фильме, только, наверное, современном, но не совсем понимает, какого персонажа ему дали играть, и в чем состоит роль. Народу было мало, прессы не видно, в торжественной тиши холла со стройными тонкими колоннами отчетливо отдавались его шаги. В холле его уже ждал Даллес.

— Мы идем втроем, я, ты и Шеф, — шепнула Джейн. — мистер Галлахер подождет нас в холле. Не сутулься.

Кажется, она уже пыталась потихоньку брать Виктора в оборот. Виктор вдруг понял, что волнуется больше, чем перед аудиенцией с Гитлером во второй реальности. Возможно, потому что Гитлера он себе представлял гораздо яснее, а тут было неизвестно, к чему готовиться.

— О, мистер Еремин! Заходите смелее. В этом кабинете людей из будущего века еще не было — вы будете первым.

Полноватый человек с округлым лицом и немного вьющимися волосами, в двубортном костюме-тройке табачного цвета энергично подошел к Виктору и потряс руку.

— Ал, идите сюда. Там на столе медаль за спасение жизни, вы поможете ему вручить. Это конфиденциальный визит, поэтому нет прессы.

В хозяине Белого Дома было что-то от председателя колхоза, что-то — от провинциального депутата конца девяностых, и что-то от бывшего отставника. По лицу его блуждала простодушная, совсем не голливудская улыбка. Жженова из сериала он никак не напоминал. Скорее, артиста Невинного.

Виктор вспомнил, где он видел этого человека. Была такая то ли передача, то ли документальный сериал по телику, про угрозу фашизма в Америке. Давно, в начале семидесятых. И первого там показывали как раз Лонга. Он еще там пел под аккомпанемент рояля «Every man a king, every man a king…». Говорили, сам сочинил.

Тем временем Даллес приколол к костюму Виктора круглую серебряную медаль с сине-серой лентой.

— Давайте сядем на диваны, — предложил Лонг, когда короткая церемония вручения была завершена, — стол пусть останется для бумаг, бумаги нам сейчас не нужны. Как вам наша страна? Про нас ведь болтают разное, а что вам говорят собственные глаза?

— Я полностью разделяю идею создать широкий средний класс вместо раскола общества на массу бедных и кучку богатых, — ответил Виктор, — как это делать, наверное, лучше знаете вы сами, здесь, как и в семейной жизни, советы со стороны неуместны.

— Вот! — воскликнул Лонг, обращаясь к Даллесу, — и в следующем веке это понимают, а? Вы представляете, Виктор, как это обидно, мы богатейшая страна, у нас хватит на всех еды, домов, трамваев, электричества, лекарств, учителей, — да что там, мы можем кормить народы других стран! — можем ли мы, руководя такой богатейшей страной, спокойно ложиться спать, когда есть толпы людей, у которых нет заработка, которые живут в настоящих трущобах, не имеют нормальной пищи, не могут получить образование, а когда заболеют, они не могут лечь в больницу, потому что нет денег? Да какой же я президент после этого, если буду это терпеть? Как я могу смотреть в глаза тех, кто меня выбрал?

«Во красиво излагает», подумал Виктор, «прямо хоть мавзолей ему при жизни строй. Только интересно, к чему он клонит? В партию, что ли, вступить предложит? Или участвовать в предвыборном шоу? Не по теме базар пошел».