Задание Империи

Солнце клонилось к закату. Мечтательные немецкие танго создавали с заходящим солнцем, жарким сухим ветром из приоткрытого окна и запахом роз некое трогательное единство. Хотелось жить только этими минутами, пить их неторопливо, как марочное вино, отдаваясь их вкусу, и не думать, что будет дальше. Впереди пока ничего хорошего не просматривалось.

«И, кстати, пастор переводчика-мужика оставил, а здесь практически все спецслужбы пытаются установить влияние на контактера через интим. Пастору религия запрещает подсылать женщину или у него неправильная информация?»

Стоило только Виктору об этом подумать…

— Можно войти?

На пороге стояла молодая дама, довольно высокая для этого времени, загорелая (дык климат-то!), светлые волосы зачесаны назад в косички, светлая блузка и — немного линялые джинсы. Так что можно было по прикиду отнести к семидесятым. Впрочем, Виктора это как раз не удивило: ну, американцы, значит, джинсы. На шее виден крестик. Слова произнесла по-русски.

«Ну вот, кажись все в порядке. Хотя это уже развращает.»

— Собственно, вы уже вошли. Здравствуйте. Меня зовут Виктор Сергеевич. Можно просто Виктор, поскольку мы в США.

— Простите, журналистская привычка. Здравствуйте, — и она протянула руку Виктору, — Сьюзан Эшли, корреспондент журнала «Общественное правосудие». Можно просто Сью.

— Sweet Sue?

Сью слегка зарделась.

— Это комплимент?

— Это из будущего фильма. Лет через двадцать снимут. Комедия, про женский джаз.

— Но я не возражаю, если это будет и комплимент. Кстати, Босс снимался в ролике с женским джазом перед выборами.

— Он переодевался в саксофонистку? — удивленно спросил Виктор, и только потом дошло, что Some Like It Hot, или «В джазе только девушки» в советском прокате — это римейк немецкой ленты «Фанфары любви» и реальных прототипов в Америке не имеет.

— Ну что вы. Он сидел на стуле и подпевал оркестру. Собственно, у нас есть замысел выпускать еще и русское издание и, скажу по секрету, меня думают назначить его редактором. У нас, то есть у меня, пока штат еще не набран, возникло несколько вопросов. Первый из них — как лучше перевести название на русский. Мои знакомые иммигранты считают, что «Общественное правосудие» звучит для русских суховато и слишком по-интеллигентски, а у нас журнал для широких масс. Вот, взгляните на американское издание, — и она протянула Виктору глянцевый журнал.

«Ну да, „Соушел джастис“. Которым наша пропаганда пугала, как фашистским изданием. Как там писали — откровенная, бесстыдная демагогия и слишком очевидная.»

Виктор полистал журнал. Свастики вроде не было. Тут вообще все или называют себя фашистами, или их называют, сам черт не разберется.

— Так как бы вы перевели название?

— «Социальная справедливость».

Это был, между прочим, один из вариантов дословного перевода пугающего звукосочетания «Соушел джастис».

— Отлично, подойдет. Какие бы вы еще хотели дать рекомендации по стилю русского издания?

— Рекомендации? Ну, насколько я понимаю, основная линия журнала — это пропаганда общественного строя, где государственные интересы важнее личных? Или я ошибаюсь?

— Конечно, ошибаетесь! Приоритет прав государства над правами личности — это коммунизм! А у нас — приоритет прав личности над правом денег!

— Подождите, я действительно, что-то путаю. Но ведь приоритет государства над личностью — это не у коммунистов, а у Муссолини, который преследовал коммунистов.

— А при чем тут Муссолини? У нас же не итальянское издание, а русское.

— А у коммунистов приоритет над личностью общественных интересов, а не государственных.

— Виктор, вы из другого будущего?

— Да.

— Может, там и коммунизм другой? У Троцкого коммунизм — это полное бесправие личности перед государственным капиталом, то есть попытка продлить существование загнивающего империализма, заменив банкиров на военную диктатуру чиновников. Рабочий при коммунизме получает лишь жалкий минимум, как и при капитале.

«Это чего, выходит, Троцкий и есть первый дуче? Ничего не понимаю.».

— Сью, то, что я скажу сейчас — это не красная пропаганда, это правда, вся правда, и ничего кроме правды. Я вырос в стране, где было бесплатное и всеобщее образование десять классов. После школы я бесплатно учился в вузе, получал стипендию, в пересчете на доллары сорок четыре в месяц. Все могли получать медпомощь, в поликлинике, в больнице. Нашей семье дали квартиру в панельном доме, без роскоши, но отдельную квартиру. В отпуск на юг к морю ездили. Что еще? Безработицы никакой не было. Ну, не все, конечно, идеально было, и, чтоб квартиру получить, ждать надо было, и вечно чего-то не хватало, но, во всяком случае, пытались…

— Но это же не коммунизм! Это и есть общественное правосудие! Личность выше денежных интересов.

— Сью, у нас руководила компартия, и заводы и фабрики были государственные.

— Значит, это уже была не компартия, и вы ушли от коммунизма к нашим идеалам, правда, не вернули заводы собственникам.