Загадай желание

В этом кафе Рути чувствовала себя довольной и счастливой, а у Анны была возможность взять на это время небольшую передышку. Почему-то аромат молотого кофе в сочетании с теплом и паром, исходящими от кофемашин, создавали атмосферу спа-салона. Сюда заходили обычные люди, спешащие по своим делам, они брали кофе навынос и шли к себе в офис, или заказывали сок, чтобы выпить его после пробежки, или сидели здесь с друзьями возле цветочных горшков в ацтекском стиле и яркими декоративными бутылками. Это место в самом деле было необычным.

Сюда хотелось приходить для разнообразия, вместо того чтобы сидеть в четырех стенах своего, пусть и любимого, дома и завидовать мужу, который всегда может сбежать на работу. Конечно, Анна была невероятно рада рождению ребенка, но она ощущала себя совсем не так, как, по ее мнению, должна была, и не так, как ей полагалось, если верить книгам для новоиспеченных родителей. Материнство давалось ей с трудом. И дело только усложнялось тем, что ее собственная мать слишком рано бросила ее, оставив на попечение бабушки, которая потом и вовсе покинула этот мир и больше не могла помочь даже советом.

Анна думала, что она все-таки переняла у матери эмоциональную холодность и эгоизм. Может быть, ее мать когда-то искала утешения в кофейне, сокрушаясь о том дне, когда перестала принимать противозачаточные. Когда Рути только родилась, темные мысли взяли верх над Анной. Порой, взглянув на себя в зеркало, она видела в отражении тонкую и изящную фигуру с темными волосами, унаследованными от матери. Пустые глаза, улыбка властного человека, мысли, которыми она ни с кем не делилась, – все это помогло Анне понять, что ее матери нравилось на самом деле. Ощущение собственного превосходства.

Мысль о том, что это, возможно, наследственное, посещала ее, когда она тонула в подгузниках и салфетках, которые валились у нее из рук. Неспособность быть матерью передалась на генетическом уровне. В те дни, недели и месяцы, когда стресс и депрессия глубоко пустили в ней корни, Анна даже думала, что в какой-то момент что-то щелкнет у нее внутри и она оставит спеленатую Рути на скамейке в Ричмонд-парке. Она покачала головой, отгоняя эти мысли. Она так не сделала. Лиза и Нита помогли ей выкарабкаться в те сложные времена. А ее мать? Анна понятия не имела, что с ней стало. Они ни разу не пересекались с тех пор, как та пьяная и без приглашения заявилась на их с Эдом свадьбу, перетянув на себя все внимание. Бабушка Гвен выпроводила ее в тот раз и, судя по всему, что-то ей сказала или, скорее даже, дала денег, потому что подобные представления больше не повторялись.

Ребенок. У Эда с Николеттой будет ребенок. Интересно, они поженятся до его рождения? Станет ли Николетта новой, улучшенной версией миссис Хит, которая не ругается матом и даже не потеет?

– Имбирные человечки неровные.

Голос Рути долетел до Анны, прорвавшись через ее мысли и радостную фоновую музыку, льющуюся из радио. Внутри было тепло, окна запотели, и Анна видела развешанные украшения в виде имбирных человечков, про которые говорила Рути. Анна остановила на них внимательный взгляд – две коричневые ручки, две коричневые ножки, три черные пуговицы, красная улыбка…

Рути вздохнула.

– С этой стороны четыре, а с той – три. А этот вообще держится за руки со снеговиком. Так не должно быть. Думаешь, Эстер перевесит их, если я попрошу?

– Не знаю, – ответила Анна, обхватив руками стаканчик со своим любимым черным кенийским кофе. – Но она точно не будет против того, чтобы ты спросила.

Здесь все знали о том, что Рути необходим порядок во всем. Все началось с нечетного количества пончиков на барной стойке. А потом были слова на доске, висевшей на стене за стойкой. Названия необходимо было группировать по два, четыре или шесть, иначе Рути не могла думать ни о чем, кроме этого.

Рути поднесла к губам кружку с горячим шоколадом и сделала глоток. Один. Второй. Третий. Четвертый. Она не всегда

так делала. Схема могла меняться в зависимости от того, что ей велел ее разум в той или иной ситуации. И все зависело от того, насколько Рути нервничает. Любого может выбить из колеи тот факт, что у его отца будет еще один ребенок, но для Рути последствия могли быть совершенно непредсказуемыми. И теперь Анна терялась в догадках, сколько времени Рути хранила этот секрет. Она посмотрела на свою дочь, закутавшуюся в любимый супермягкий плед с рукавами и принтом «Марвел», и почувствовала, как внутри все сжимается при мысли о том, что кто-то или что-то может навредить ей. Такого чувства ее мать точно не испытывала. Материнский инстинкт, который ясно давал понять, что ты любой ценой будешь защищать человека, которого родила.

– Рути, – начала Анна вкрадчиво. – А когда папа сказал тебе о… ребенке?

Рути закатила глаза.

– Нельзя говорить о ребенке так, будто это вещь.