Загадка Александра Македонского

Шли в основном по ночам. Под палящими лучами солнца на марше никто не смог выжить. Дневной жар сохранялся даже ночью. Песчаные барханы трудно было обойти, так как они были слишком длинны. При подъеме по песку на каждые два шага вверх приходился один вниз. Лошади теряли силы прежде людей и первое время становились добычей стервятников. Но это было в начале пути по пустыне. Ему приходилось думать о всех сразу. Он часто клял себя за то, что все угодили в этот ад из-за его нетерпения. Нужно было дождаться зимы, не спешить. Но он не мог не спешить.

Он сам вел свою армию, задавая общий темп. Пеший шел вместе со всеми, возглавляя колонну, убеждал друзей, что ходьба идет ему на пользу. Рана от стрелы маллов настойчиво давала о себе знать. Каждый шаг причинял ему боль, а к утру ходьба превращалась в пытку. Он жил только усилием воли, наказывая себя за то, что заставил страдать других.

Вскоре стали умирать люди. Первыми погибли дети и женщины.

Александр вскочил с ложа, стал ходить по шатру. Нет, эти воспоминания просто невыносимы!

Снова лег.

Все-таки после многих потрясений он вывел людей из пылающего ада пустыни к воде и к морю. Каким наслаждением было прикоснуться разгоряченным телом к прохладной воде. Потом… первые глотки воды… Сначала он дал напиться воинам, потом, последним, напился сам.

Спустя некоторое время, едва в одной из зеленеющих долин они разбили лагерь и устроили первый пир, пришли отвратительные вести о том, чем занимались его сатрапы, прослышав, будто он умирает от раны и больше не поднимется. Многие из сатрапов оказались продажными, не в меру алчными и расточительными. И он поступил с ними так, как было должно!..

Тогда более всего его тревожило отсутствие новостей от Неарха.

Александр невольно улыбнулся, вспомнив, как к нему в шатер ввели двух иссохших, измученных людей с почти черным загаром. Это был Неарх и его помощник. Воины, посланные на розыск, не признали их. Они, друзья детства, крепко обнялись и заплакали. Он решил, что эти двое – единственные, кто сумел выжить. Когда же Неарх поведал, что весь флот, все его люди целы, он, царь, заплакал вновь, но уже от радости.

Спасение Неарха и его людей было отмечено грандиозным пиром. Были устроены игры. Все – и греки, и персы, и фракийцы – блеснули своим искусством.

Поутру глаза царя были открыты. Он не сомкнул их за всю ночь.

Чтобы дать отдых войску, прошедшему через пекло Гедросийской пустыни, Александр отправил его в Персиду под началом Гефестиона. Сам же царь с небольшим отрядом бродил по развалинам Персеполя. Зачем он вернулся к этому пепелищу? Он не мог дать точного ответа. Странное то было ощущение – пройти по знакомым сожженным залам дворца. Безусловно, этот грандиозный пожар был знаком отмщения за поруганные и уничтоженные святыни Эллады. Но что это дало? Смятение и чувство неудовлетворенности. Его терзали эти воспоминания. Персы и так, не сопротивляясь, признали бы его своим владыкой, царем всех стран света. Не надо было уничтожать этот великолепный памятник персидской культуры. Не надо!.. Месть покоренным народам – чувство слабых правителей.

Теперь путь его лежал в Сузы по благоустроенной царской дороге.

Дорога тянулась вдоль стройных финиковых пальм, среди полей, прорезанных канавами, наполненными водой, за которыми тщательно ухаживали. Зима приближалась к концу, и солнце уже щедро дарило природе свое тепло и ярко светило на безоблачном небе. По всему вокруг было видно, что приближаешься к городу, управляемому с заботой и любовью.

Александр, Птолемей и Неарх скакали во главе небольшого конного отряда.

Всю дорогу Александр был задумчив. Птолемей чувствовал, что царь обдумывает новые планы. Неарх первым узнал о причине задумчивости царя.

– Аравия… – вплотную приблизив свою лошадь к лошади Неарха, неожиданно вымолвил Александр.

Неарх пристально посмотрел на царя и услышал:

– Нам нужно побережье, узнать его протяженность на юг и на запад. Подумай только: мы можем построить гавани вдоль Гедросии. Обогнув Аравию, корабли смогут преодолевать весь путь от Инда до Александрии.

Царь говорил и говорил. Его глаза снова сверкали. Его золотистые волосы с седыми прядями были по-мальчишески взъерошены. Сильное послушное тело, гордо восседающее на коне, позабывшее в эти мгновения о множестве полученных ран, было готово мчаться по новому неизведанному пути.

– Вавилон станет нашей столицей.

Отряд Александра приближался к одной из благоустроенных гостиниц. Персидские гостиницы возникли во времена Кира Великого, а Дарий I велел их благоустроить и расширить. Здесь сменялись повредившиеся в дороге лошади, тенистые рощи предоставляли гостеприимный приют во время полуденной жары, а в горах гостиницы служили надежным убежищем от снега и холода. Кир Великий и Дарий I считали, что посредством хорошо содержавшихся дорог можно сократить громадные расстояния своего обширного государства.

Вдали показалось облако пыли. Яркие блики солнца отразились на оружии скачущих всадников.

– Персы встречают тебя, Александр, – сказал Птолемей.