Загадка Александра Македонского

Он вновь услышал шепот Таиды, сидевшей рядом с ним за пиршественным столом в тронном зале Дария…

– Персы за поругание Греции, ее унижение заслуживают мести, царь! И нет для них лучшего наказания, чем сжечь Персеполь…

– Да, да! Именно так! – раздались голоса со всех сторон.

Александр взял со стола золотой кубок с вином и посмотрел на Таиду:

– Не знаю, права ли ты, но пусть на сей раз будет по-твоему. Клит, подойди сюда!

Из-за стола поднялся рослый красавец Клит и направился к царю…

Стоя среди развалин Персеполя, Александр вновь увидел огни факелов, пылающие балки, разрушенные колонны, вновь услышал крики, свист пламени, пьяные крики, хохот, топот множества ног. И среди этой вакханалии огня перед ним вновь предстала красавица Таида, которая поджигала все, что могло гореть.

В глазах ее бушевала жажда мести. Она напоминала богиню мщения Эринию.

Пламя разрасталось, охватив весь дворец.

Их пути скрестились у поверженной статуи нечестивого Ксеркса, заключенной в замкнутый круг огня.

Протрезвевший Александр грустно смотрел на разрушения. Рядом с ним стояла Таида. Она торжествующе улыбалась.

Царь в бешенстве воскликнул:

– Зачем эти руины? Что дает месть? Я сожалею о содеянном!..

– О, царь, ты неправ! Разрушив Персеполь, ты лишь восстановил справедливость. Вспомни, сколько горя Ксеркс причинил грекам, когда сжег Акрополь. Мы должны были отомстить! И отомстили! Есть священная месть!

Александр с гневом взглянул на Таиду:

– Месть никогда не бывает священной. И еще меньше – плодотворной. Глупо разрушать то, что тебе же и принадлежит. Месть – удел слабых, удел глупцов. Но ты, Таида, не слаба и не глупа. Кто же ты?

Их взгляды встретились.

Он мечтал покорить весь мир, она – его, царя царей, Александра. И он впервые подчинился не собственной, но чужой воле! Воле женщины, гетеры, родом из Афин.

В вечерних сумерках промелькнул силуэт перса с кинжалом в руке. В тишине послышался топот ног и отчаянный крик женщины. И снова тишина.

Его слова больно хлестнули ее по лицу.

– Я не хочу больше видеть тебя, Таида! Уходи!

– Когда-то я слышала от тебя другую речь…

Александр молчал, задумчиво глядя перед собой.

Таида повернулась и пошла неуверенной походкой. Вскоре фигура ее растаяла в сумерках…

Неожиданно взор царя натолкнулся на печальное лицо Птолемея.

– Ты все еще любишь Таиду? – пристально глядя в глаза Птолемея, спросил Александр.

– Да, даже мудрость прожитых лет и другие увлечения не смогли защитить меня от ее чар.

– Безумец! Она едва не отняла у нас славу, добытую в бесчисленных битвах. Какой же я глупец! Разве истинно великий человек поддастся уловкам женщины! И это я, Александр, одно слово которого изменило ход истории! Теперь я знаю, что вылеплен из того же теста, что и все смертные, что был ничтожен и слаб.

Птолемей внимательно посмотрел на Александра:

– Не суди так поспешно! Таида – само совершенство. И нет силы более могущественной, чем женщина во всей ее слабости. Тем более, когда она так прекрасна. Как для талантливого полководца нет неприступной крепости, так для нее нет сердца, которое она бы не покорила.

– Ты хочешь сказать, что женщина правит миром?

– Да. Ради нее ведутся войны, ради нее мужчина расточает свои силы, чтобы одарить ее богатствами, ради нее он совершает подвиги и преступления, ради нее добивается славы и власти…

Александр расхохотался:

– Как вдохновенно ты говоришь, Птолемей. Ты, за которым пойдет любая из самых достойных женщин. Ты, покоритель женских сердец. Я не желаю больше видеть Таиду. Мне не страшны больше все женщины мира с их коварством. Если бы не твоя страсть к Таиде, я бы приказал спалить ее в горящем Персеполе.

Птолемей с горечью вскрикнул:

– Александр, умоляю, не искушай судьбу! Да сберегут боги твердость твоего духа и неуязвимость от женских чар, которыми ты гордишься. Моли богов, чтобы твое ледяное сердце никогда не растаяло.

– Ты волен в своих чувствах… А я… Я не желаю больше видеть Таиду. Никогда!.. – жестко бросил Александр своему ближайшему другу.

Да, по ее воле, воле прекраснейшей из женщин, он сжег Персеполь.

И он изгнал Таиду из своего сердца.

Он снова стоял среди руин, над которыми кружили вороны.

Не отсюда ли начался трагический поворот в его судьбе? Не она ли, этот вечный символ настроенных враждебно к Македонии Афин, эта знаменитая красавица, афинская гетера Таида, принесла ему поражения и несчастья? Измена ближайших соратников. Бесславная война в Бактрии со Спитаменом и скифами. Убийство верного Клита, неоднократно спасавшего ему жизнь. И, наконец, бесславный переход через Гедросийскую пустыню.

Войско столь гордо и пышно выступившее из Индии, равнялось теперь только четверти своего состава, и эти жалкие остатки завоевавшего полмира войска исхудали и сделались неузнаваемыми: в висевшей лохмотьями одежде, почти безоружны, немногочисленные лошади были изнурены и жалки, все это представляло собой картину глубокой нищеты и отчаяния.