Загадка аномалии

Уже совсем стемнело, когда я добрался до так называемого Рубежа, что отделял Зону отчуждения от остального мира. Я находился в небольшом леске и отчетливо видел и вышки, и даже скучающих на них пулеметчиков, колючую проволоку по периметру, слышал рокот БТР – видимо, ночной дозор объезжал свои владения, проверяя, не проник ли кто часом на запретную территорию. Я примостил железного коня возле ближайшего дерева и осторожно стал продвигаться левее основных ворот к забору из колючки. Под покровом ночи, под дождем, ползая в жидкой грязи и стараясь не попасть в яркий луч прожектора, я, стараясь не дышать, аккуратно, но как можно быстрее перерезал колючую проволоку в нескольких местах, разогнул в стороны, проделал «окно» и полез навстречу новой жизни.

Перелезая, зацепился, оставив клок штанины и до крови ободрав ногу, тихо выматерился, но все-таки протиснулся на ту сторону ограждения. Сначала двигался ползком, а потом подхватился и рванул в ближайший лес. Навстречу неизвестному. Я ушел в Зону – навсегда. Сейчас я понимаю, что тогда мне, наверное, дико повезло: мне не встретился ни один мутант. Лишь пару раз вдалеке я слышал вой и рычание, судорожно хватался за самопальный обрез, но продолжал идти. Куда? Да кто его знает. Терять мне особо нечего.

Через некоторое время я увидел вооруженных людей, охранявших какие-то строения… Так я впервые появился в Баре.

Воспоминания нахлынули яркими красками так живо, словно это было вчера. Я прямо почувствовал теплую кровь на своей ноге, упругие струи дождя, услышал хлюпанье жидкой грязи, вспомнил ощущение жути, охватившее меня в первые минуты пребывания в Зоне, и скрип плохо смазанных петель на открывающейся в Бар деревянной двери… И вот я снова здесь, у стойки. Сколько лет прошло…

Я посмотрел на бармена.

– Не, Палыч, спасибо за предложение, пока без надобности. Может, позже.

– Ну, смотри, наше дело предложить. Но если что – обращайся. – Торговец хотел было сделать вид, что обиделся, но уже через секунду, вспомнив о деле, спросил как ни в чем не бывало:

– Когда в путь, Леший?

Я посмотрел на бармена и вдруг почувствовал, что от всего пережитого просто валюсь с ног.

– Мне бы дух перевести, отоспаться, – твердо ответил я. – Сложные сутки выдались. Листа больше нет. Дай лучше комнату, отдохну – тогда и поговорим.

– То-то я смотрю – один ты пришел… – Бармен налил и подвинул ко мне стакан водки. – За счет заведения.

Я молча опрокинул стакан. Уставился пустым взглядом в помрачневшее лицо усатого бармена (а ведь ничто человеческое не чуждо даже такому прожженному прохиндею!), спросил:

– Скажи-ка, Палыч, ты про песчаную аномалию ничего не слышал?

– Песчаную? – Торговец даже приподнял брови. Удивление на его широком лице было настолько неподдельное, что я сообразил: спрашивать дальше нет смысла. Но хозяин бара уже сам пошел в наступление: – Ну-ка, ну-ка, подробнее. Это что за аномалия? Новенькое что-то? Типа зыбучих песков?

– Типа гигантского крутящегося наждака.

– Никак Черный сталкер чудит или сама Зона подкинула очередной сюрприз, – присвистнув, прокомментировал Палыч.

– Да хрен его знает, но сгинул Лист именно в этом песке. – Я продолжал глядеть сквозь торговца. – Раз – и будто не было. Ни кусочка, ни пылинки.

Бармен крякнул, прищурился.

– Дела… Хм… Соболезную, бродяга. А за инфу спасибо. Надо будет послушать, что мои постояльцы говорят. А ты иди отоспись. Иди-иди, третья комната на втором этаже. Вот, держи.

На стойке появился небольшой ключ на синей нитке. Я машинально сгреб его и пошел к небольшой лестнице, ведущей наверх. И даже не заострил внимания на том, что к разговору внимательно прислушивался какой-то тип, то и дело бросая в нашу сторону взгляды из-под опущенного большого капюшона.

Я сгрузил свой нехитрый скарб в угол, в изголовье деревянной, грубо сколоченной кровати, больше похожей на нары, примостил автомат и устало развалился на жестком, местами рваном матрасе. Перевязь с любимыми метательными ножами снял и положил рядом. Оружие, я считал, даже в, казалось бы, безопасной обстановке всегда должно быть в порядке и под рукой. Зона приучила. Да и нет здесь спокойствия априори. Вот и сейчас я помимо воли настороженно вслушивался в тишину, перед глазами раз за разом возникал несущий смерть песчаный вихрь и потонувший в нем крик навсегда сгинувшего друга. С Листом мы были полные противоположности, хотя в любых спорах в итоге всегда приходили к общему знаменателю. А когда сидели за столиком в Баре, нас видно было издалека – высокий блондин Лист и я, крепкого телосложения брюнет, оба жилистые, поджарые, с обветренными лицами и отросшей щетиной, одним словом – вольные бродяги с агитплаката – если бы, конечно, существовали материалы, рекламирующие запретную территорию. Лист – рассудительный реалист, спокойный и продуманный, я же живчик, оптимист с вечным шилом в одном месте.