Загадка доктора Хауса человека и сериала

По тем не менее все это о больных. Она еще не лгала ради себя, если только вы не сочтете, что ее всепоглощающее желание исправлять все и вся является эгоистичным самим по себе. Пока мы не видели ничего, что свидетельствовало бы о том, что новая, более рациональная Кэмерон извлекает уроки и руководствуется не только сердцем, но и умом. Возможно, она просто не взрослеет. Может быть, она просто слишком много увивается вокруг Хауса.

ФОРМАН

: Да, я похож на него. Только я не такой злой, язвительный, высокомерный — и не хромой.

(«Яд», 1–8)

Кэмерон обвиняет Формана в том, что он похож на Хауса. Кое в чем это сравнение можно назвать справедливым но где же умение легко и свободно играть фактами, которое присуще Хаусу? Форман, в отличие от Кэмерон, не так красноречиво говорит об уловках Хауса, и совершенно ясно, что они вызывают в нем чувство неловкости.

Да, на первый взгляд Форман представляет собой исключение из правил, особенно на фоне всех остальных. В конце концов, вся жизнь Формана — как открытая книга. Не правда ли, у Формана не осталось причины лгать, особенно после того, как Хаус выяснил, что, будучи несовершеннолетним, Форман был замешан в каком-то преступлении? Очевидно, что он лжет меньше, чем любой другой персонаж сериала.

Уже одно это вызывает желание присмотреться к нему повнимательнее. Должно быть, он что-то скрывает.

Самым ярким примером того, как Форман относится к правдивости, можно, наверное, считать одну из серий пилотного показа: «Знаешь что? Нас притесняли не одно столетие, мы устраивали десятки маршей в защиту своих гражданских прав, что еще важнее, я жил как монах, учился, чтобы получить средний балл не ниже 4,0. И после всего этого тебе не кажется, что есть что-то отвратительное в том, что я получил одну из самых престижных должностей в стране только благодаря своему правонарушению в прошлом?»

Так ли это, или Форман попался на удочку Хауса, который сочинил эту возмутительную ложь, одну в ряду многих? Создается впечатление, что Хаус относится к Форману с не меньшим уважением, чем к другим молодым врачам. Например, в серии «Вскрытие» (2–2) Форман сообщает, что обнаружил опухоль, которую все тщетно пытались выявить, и Хаус говорит: «Ведь можешь, когда захочешь». Хаус сознательно сталкивает молодежь друг с другом, но он склонен выделить Формана и ставит его, а не Чейза или Кэмерон, в пример другим. И все факты свидетельствуют о том, что Хаус принял Формана на работу, потому что тот высококлассный невролог.

Фактически неважно, действительно ли Хаус взял Формана на работу из-за его юношеских грехов. Но пока Форман сам в это верит, он позволяет мнению другого манипулировать своей жизнью — или хуже того, разрешает чужой лжи вторгаться в его жизнь.

И это его сильно подхлестывает.

В глазах окружающих Форман — невозмутим, рассудителен, спокоен и сдержан, он живет в ладу с прошлым, доволен настоящим и уверен в будущем. Вот только весь его внешний лоск и безупречность — не более чем фасад. Время от времени то тут, то там этот фасад дает трещину, и тогда нам виден тот груз, который несет Форман.

Сколько бы он ни отрицал, что он не такой злой и раздражительный, как Хаус, все равно эти слова звучат фальшиво — в нем самом достаточно раздражительности, когда речь заходит о трудных обстоятельствах его прошлого. И эту его раздражительность вполне можно понять — а может быть, даже и оправдать, но она выдает те воспоминания, которые он гак яростно пытается защитить. Он полагает, что всем, чего он добился в жизни, он обязан исключительно собственным усилиям: «Мне всего приходилось добиваться самому» («Иголка в стоге сена», 3–13). «Школа, в которой я учился, была таким дерьмом». Это привело к тому, что он стал нетерпим к неудачам окружающих, не сумевших добиться в жизни такого же успеха, как он. «Мы с братом росли в одной семье. Но я сумел сделать из себя человека, а он нет» («Найти Иуду», 39). И ему очень не по нутру, что отец скептически относится к успехам сына: «Он гордится не мной, он гордится Иисусом. Если я что-то делаю как надо, это работа Бога; если я что-то делаю не так, значит, это я сам облажался» («Эйфория, часть 1», 220). Когда Форман находится в подобном настроении, он здорово напоминает Хауса — и это одна из возможных причин того, что он тратит большую часть времени на создание защитной оболочки своей хладнокровной рациональной личности.

Но, возможно, Форман начинает понимать, что он слишком увлекся мифом о Горацио Алгере[89]. В конце серии «Иголка в стоге сена» (3–13), наблюдая, как уходит Стиви, сопровождаемый многочисленной родней, а затем снова, ужиная в одиночестве, он, похоже, пребывает в большей задумчивости, нежели обычно. Форман как будто раздумывает над словами Стиви: «Вы хороший врач. Ваше имя встречается в научных журналах. Мне это нравится. Странно то, что у вас, у доктора Чейза, у Кэмерон — ни у кого нет обручального кольца. Вы одиночки».