Загадка «снежного человека». Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах

Словом, и предшествующие данные, и данные, которые могут быть найдены на страницах книг Иззарда и Стонора, говорят за то, что политическая граница между Непалом и Тибетом ни в малой степени не является северной границей ареала «снежного человека», который, напротив, известен и на северных склонах Гималаев, например, у монастыря Ронгбук, и далее в Тибете. Достаточно уже сказанного, чтобы естественно возникли вопросы: как далеко к северу от гималайских перевалов распространяется ареал «снежного человека»? Не лежит ли там, за Гималаями, во Внутренней Азии основная часть ареала, по отношению к которой южные непальско-сиккимские склоны Гималаев являются лишь самым краем? Этот край мог случайно оказаться наиболее доступным западноевропейским и американским путешественникам, покорителям вершин, но по своим тягчайшим для человека физико-географическим условиям он, может быть, является одним из наименее благоприятных мест для возможных поисков «снежного человека». Но к этому вопросу мы еще вернемся ниже.

Было ли установлено, что в направлении на запад ледник Биафо на хребте Каракорум является крайней точкой, дальше которой следы «снежного человека» и сведения о нем исчезают? Нет, и в западном направлении мы имеем дело не с установленной границей ареала, а со сходящим почти к нулю числом высокогорных экспедиций, полным отсутствием поисков самого «снежного человека» или рассказов населения о нем. Только в самое последнее время мы стали узнавать, что область сведений о подобном существе охватывает Каракорум и с юга (Кашмир), и с запада (Афганистан), и с севера (Памир, Синьцзян).

Вот почему во всем мире вызвало необычайно большое внимание опубликованное газетами в январе 1958 г. сообщение советского гидролога А.Г. Пронина о том, что в августе 1957 он дважды видел в районе ледника Федченко, в долине Балянд-Киик, существо, напоминающее «снежного человека».

Это сообщение выглядело не как серьезная ломка распространенных к тому времени представлений об ареале «снежного человека», а как некоторое раздвижение границ ареала в северо-западном направлении. Ведь надо представить себе, что речь идет о в известном смысле единой цепи гор: огромная дуга Гималаев на северо-западе через хребет Каракорум соединяется с Памиром, так же как с хребтами Куньлунем, Сарыкольским, Гиндукушем.

Собственно, сообщение Пронина не было и полной неожиданностью: если даже оставить в стороне всю предисторию вопроса, в 1957 г. было опубликовано две статьи в пользу вероятности обитания «снежного человека» на Памире: о наблюдениях и зарисовке на Памире геологом А. Шалимовым следов на снегу, аналогичных гималайским, и о сборах на Памире геоботаником проф. К.В. Станюковичем рассказов населения о человекоподобном существе, аналогичных рассказам гималайских горцев о «йе-ти».

Почти одновременно с сообщением Пронина в газетах появилось также параллельное сообщение китайского кинорежиссера Бай-Синя о наблюдении им пары живых существ, подобных «снежному человеку», об обнаружении цепочки следов таких существ, о рассказах населения о них в китайской части Памира (Сарыкольский хребет). Иными словами, сообщение Пронина пало на подготовленную почву. Правда, оно вызвало и сильную реакцию недоверия в некоторых научных кругах, хорошо знакомую западным авторам, сообщавшим что-либо о «йе-ти». Однако из истории не вычеркнешь того, что действительно было: сообщение Пронина вызвало в СССР широкий общественный интерес к вопросу о «снежном человеке», о возможности его обитания в пределах нашей страны, в частности на Памире, и послужило толчком к организации экспедиции Академии наук СССР на Памир летом 1958 г.