Загадка «снежного человека». Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах

Четыре выпуска «Информационных материалов» — главный итог первых двух лет нашего исследования вопроса о «снежном человеке». Дальнейшие собранные материалы (готовы выпуски 5 и 6) еще ждут опубликования. Сборы свидетельских показаний и сообщений в пределах СССР производились в значительной степени благодаря помощи широкой советской печати, — активным откликам населения на появлявшиеся время от времени заметки о проблеме «снежного человека». Письма, поступавшие в редакции газет и журналов, концентрировались в Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке». В них оказывалась подчас очень ценная информация, не дававшая основания думать, что она хотя бы косвенно внушена газетными заметками или слухами о поисках «снежного человека». Вообще же отличить немногочисленные сообщения, действительно навеянные прессой и слухами, т. е. вымышленные, очень легко всякому специалисту: ведь изобретательность человеческого ума далеко не безгранична. Подавляющая масса корреспонденции, как и устных сообщений, свидетельствует о чувстве ответственности и долга, о полной незаинтересованности в опубликовании, в известности, вознаграждении. «Считаю своим долгом перед наукой сообщить…», «считаю своим гражданским долгом…», «может быть, мое скромное сообщение пригодится нашим ученым…» — так нередко мотивируют свой поступок авторы писем. Наряду с этим притоком добровольной информации Комиссия постепенно создала в ряде областей сеть корреспондентов из местных ученых, краеведов, охотников, производящих опросную работу среди населения. Их бескорыстная помощь существенно помогла ходу исследования. Наконец, опросная работа производилась и путем направления специальных экспедиций из центра в некоторые горные районы СССР. Что касается зарубежной информации, то Комиссия получала ее из ряда стран от специалистов, занимающихся исследованием проблемы «снежного человека». Их сотрудничество дало возможность делать наши сводки максимально полными.

Итак, были приложены все усилия к тому, чтобы свести до минимума роль индукции, т. е. внушения, подсказки при сборе сведений о «снежном человеке». Действительно, можно с уверенностью. сказать, что она ничтожна. Трудно было бы также объяснить, зачем значительное число людей, не сговариваясь и не извлекая из этого никакой выгоды, вздумало бы обманывать горстку ученых или даже широкую общественность. Исходить из постулата о лживости всех людей, кроме разве себя самого, довольно безрассудно. При этом, если бы наши информаторы просто сочиняли (или, допустим, ошибались), их показания неминуемо разошлись бы между собой. Поскольку существенного расхождения нет, решающим контрольным фактом для определения проверки возможной роли индукции является обнаружение довольно большого числа старых записей и материалов, по большей части давно забытых, которые, как оказалось, не расходятся, а, напротив, в основном совпадают с современными.

Собранный информационный материал может быть подвергнут широкому сравнению и количественной (если не сказать статистической) обработке. На такой базе результаты сравнительного метода имеют довольно высокую степень доказательности.

Объективно доказательным является совпадение (хотя бы в основном) сведений, исходящих из очень далеких друг от друга территорий, от сильно разобщенных в культурном и языковом отношении народов; зафиксированных в разное историческое время и остававшихся забытыми; сообщенных, с одной стороны, представителями местного населения, с другой — лицами приезжими, не принадлежащими к местному населению и не успевшими получить сведении от населения. Такие совпадения нельзя истолковать иначе, как доказательство того, что за этими сведениями лежит наблюдение объективно существующего явления природы. О том же говорит и соответствие подавляющей части этой устной информации имеющимся налицо, хотя бы и немногочисленным, вещественным данным (следы, кисть руки, волосы и др.), как и наличие в устной информации многих морфологических и экологических деталей, совершенно несущественных в глазах информаторов, но приобретающих явный биологический смысл при обобщении разнообразной информации зоологом. Важно также, что собранные устные сведения о наблюдениях «снежного человека», при всем своем многообразии, как правило, не опровергают друг друга, расхождение же отдельных деталей вполне укладывается в рамки биологических представлений о внутривидовых вариациях. При этом получаемое в конце концов исследователем представление о морфологии и биологии «снежного человека», как увидим, вполне рационально в глазах натуралиста.

Такова научная основа сильно возросшей уверенности в реальности «снежного человека».