– Вот вам нравится мое пение, – сказал я ему, – а если бы вы знали, как у меня на душе тяжело. Энергии у меня много, желания работать тоже, а работать не могу – очень быстро утомляюсь и становлюсь больным…
– Я тебя мигом выправлю. Вот поедешь со мной к цыганам – всю болезнь как рукой снимет.
– Бывал я у них, да что-то не помогло.
Распутин рассмеялся:
– Со мной, милый, другое дело к ним ехать… Со мной и веселье другое и все лучше будет… – И Распутин рассказал со всеми подробностями, как он проводит время у цыган, как поет и пляшет с ними.
М. Г. и ее мать были смущены и озадачены такой откровенностью «праведного старца».
– Вы не верьте, – говорили они, – это Григорий Ефимович все шутит и нарочно на себя наговаривает.
Распутин за эту попытку защитить его репутацию настолько рассердился, что даже стукнул кулаком по столу и прикрикнул на обеих.
Мать и дочь сразу притихли.
«Старец» опять обратился ко мне:
– Ну, как? Поедешь со мной? Говорю, вылечу… Сам увидишь, вылечу, и благодарить станешь… Да кстати и ее захватим с собой, – сказал он, указывая на М. Г.
Она сильно покраснела, а мать ее сконфуженно начала увещевать Распутина:
– Григорий Ефимович, да что с вами? Зачем вы на себя клевещете? Да еще и дочку мою сюда припутали. Куда ей ехать?.. Она все Богу с вами ходит молиться, а вы ее к цыганам зовете. Нехорошо так говорить.
– А ты что думаешь? – злобно посмотрев на нее, сказал Распутин. – Разве не знаешь, что со мной везде можно и греха в том никакого нет? Чего раскудахталась?
– А ты, милый, – заговорил он опять со мной, – не слушай ее, а делай, что я говорю, и все хорошо будет.
Предложение ехать к цыганам мне совсем не улыбалось, но прямо отказаться было нельзя, и я ответил Распутину на его приглашение уклончиво и неопределенно, ссылаясь на то, что нахожусь в Пажеском корпусе и не имею права ездить в увеселительные места.